Зал был уничтожен практически полностью. Лишь чудо спасло потолок от обрушения во время пожара, сейчас он лишь пугал обгорелыми досками. Но мебель, циновки, раздвижные двери – все стало пеплом. Искусную живопись на стенах сейчас покрывала сажа. А многочисленные собранные здесь статуэтки Мудреца были обезображены огнем. Обгоревшие, они выглядели сейчас изображениями демонов, а не доброго рассудительного божества. Лишь золотая фигура у главной стены зала почти не пострадала, светлыми своими глазами взирая на облик разрушения перед собой.

В воздухе все еще пахло гарью, несмотря на прошедшие несколько дней. Но старый господин Фукуро и слышать не хотел, чтобы встретиться со своими людьми в каком-то другом месте.

Зал Предков мог превратиться в руины… но все еще существовал! А если он существовал, то жив был и дух клана Нагата!

Старец сидел напротив золотой статуи. Перед ним на стойке возлежал родовой меч, Клык Акулы. Фукуро протянул дрожащую сморщенную руку и положил ее на ножны.

– Мой сын… – прошептал он. – Они похитили моего сына!

Он сжал веки, пытаясь не дать слезам скатиться по щекам.

Когда-то, много лет назад, он просто собрал бы армию и сжег все принадлежащее тем, кто посмел бросить ему вызов. Испепелил бы жилища, засыпал бы солью поля. Мужчин перебил бы, женщин отдал бы на потеху воинам, а потом тоже убил. Детей загнал бы на работу, на поля, принадлежащие клану…

Но сегодня его столица представляла собой дымящуюся рану, а в деревнях уцелел разве что один дом из десяти, остальные пожрал огонь. Армия? Была обескровлена, измучена и неспособна к бою. Даже слуги по большей части погибли.

Так умирал его клан.

– Господин?

Он узнал этот голос. Его последняя надежда. Его опора. Верный шомиё.

– Войди, Кицунэ, – бросил он, стараясь, чтоб в голосе не прозвучало ни одной ноты слабости.

Обернулся к своему слуге и другу. Кицунэ рухнул на колени, ударил лбом о доски пола.

– Господин! Мы допросили предателя… и мы знаем, где находится твой сын!

– Говори!

– Змеи забрали его в свое логово… в горах!

Это и без того было довольно очевидно, но точные данные есть точные данные. Фукуро кивнул. И сжал руки в кулаки.

– Они опозорили меня и весь клан! – прошипел он.

– Это моя вина, господин! – возразил Кицунэ. – Я должен был предвидеть, что это обман, ловушка… Они оттянули армию, а потом ударили по Дому Спокойствия. Этот позор лежит на мне, а не на тебе, господин… скажи лишь слово, и я с радостью покончу с собой!

Фукуро долго, очень долго смотрел на своего шомиё. Шомиё и… друга, о да! Человека, который мог предать его десятки раз и остаться абсолютно безнаказанным… но не сделал этого. Добрый, верный… и глупый Кицунэ!

Даймё гневно запротестовал в ответ.

– Ты глупец, Кицунэ, если думаешь, что я вот так запросто пожертвую своим лучшим человеком! – крикнул он, отыскав в себе – увы, на мгновение – прежнюю силу. – Взгляни на меня! Перестань укорять себя! Да, ты совершил ошибку… но это я отправил тебя на войну! Это я отдал сына в лапы этих тварей! Позор на мне, а не на тебе!

– Но, господин, ты не можешь…

– Вот именно потому, что я твой господин, я и могу признаться в ошибке, слабости… но и дать новую клятву…

Он обернулся и взял в руки Клык Акулы. Положил перед шомиё родовое оружие.

– Они истребили армию, ворвались в мой дом, сожгли его и похитили моего сына, – продолжал господин Нагата. – Хотели и меня убить, но, несмотря на мой возраст… им не удалось! Они атаковали коварно и победили! Но кто приходит за моей головой, тот приносит и свою. Ты найдешь моего сына, Кицунэ. И принесешь мой гнев в гнезда Змей. Тебе это понятно?

Хаяи протянул руку и вновь взял родовое оружие клана Нагата.

– Я найду господина Конэко, – ответил он.

Фукуро кивнул.

– Тот человек… тот, кто сражался в Зале Предков, когда меня сбили с ног…

– Кентаро?

– Где он?

– Здесь, господин, – раздался голос от входа.

Дух стоял в проходе, один. Одетый в чистое кимоно, с левой рукой на полотняной перевязи, он вовсе не напоминал того демона битвы, которого Фукуро видел среди огня той ночью. Было видно, что мужчина получил ранения, однако прибыл на зов своего господина – как асигару или как Дух, не имело значения. Служба и присяга оставались теми же.

– Подойди!

Кентаро прошел через разрушенный зал, затем опустился на колени перед старым даймё. С трудом коснулся лбом грязного пола и – несмотря на боль и раны – остался в этой позе.

– Я в твоем распоряжении, мой даймё, – произнес он.

– Ответь тогда мне на вопрос – кто ты? Это первый мой приказ.

– Меня зовут Кентаро, господин. И я Дух. Воин, который…

– Брось, я знаю, кто такие Духи! Почему ты скрывал это от меня и своего командира? Дух, сражающийся в рядах обычных ополченцев?! Неслыханно! Отвечай! Ты из Змей? Еще один из слуг этой старухи?

– Нет, господин!

– Тогда отчего ты скрывал, кто ты такой?! Клянусь всеми демонами, Дух рядом со мной, верный защитник, мог бы не допустить такой ситуации!

– Господин, я… покрыл себя позором годы назад. Именно потому… потому я не открыл, кем являюсь. Моя госпожа, Красный Лотос, Бессмертная, которая могла спасти Ниппон, погибла на моих руках… я подвел ее… и не хотел снова никого подвести. Хотел быть простым солдатом, такой судьбы себе желал. И такой смерти.

Фукуро рассмеялся, несмотря на серьезность разговора.

– Да вот что-то не так просто тебя убить, – сказал он. – Зато те, кто становятся у тебя на пути… плохо кончают.

– Мой меч, господин, это твой меч, – ответил Кентаро, не зная, что на это сказать еще.

Даймё вздохнул, потом жестом подозвал слугу с подносом. Взял с него бутылку сакэ, но не налил в чашку, а сделал большой глоток прямо из сосуда.

– Ты наконец сказал мне правду, – произнес он, посерьезнев. – В таком случае и я должен тебе кое в чем признаться. Оторви уже голову от пола, Дух, я хочу видеть твои глаза.

– Господин…

Фукуро сделал широкий жест дрожащей рукой, будто желая обвести как зал, так и все пространство за ним.

– Дом Спокойствия, столица нашего клана, скрывает много тайн, – начал он, – и боюсь, что похищение моего сына может являться следствием одной из них. Много лет тому назад, когда мой прадед прибыл сюда впервые, он был всего лишь изгнанником. Самураем без господина. Ронином. Он опозорил себя и свой род, но неожиданно получил шанс на искупление своих провинностей. Дом Спокойствия не носил тогда этого названия… о нет! Это было другое, очень дурное место! Здесь жили монахи, которые сперва следовали путем Мудреца… но позже решили, что это божество, дав своим поклонникам инструменты для дальнейшего познания, позволяет им также поставить под сомнение свои собственные истины. Так что они искали новых путей… Решили, что если Мудрец, первый из Бессмертных, стал богом, то, значит, к этому может привести воля не богов, но людей. Потому они стали изучать древние, забытые тайны… тайны людей и демонов. Искали способ вынудить богов поделиться даром бессмертия. И у них было много единомышленников. Этот Мудрец за моей спиной, золотая фигура, выглядел тогда иначе. Его шею и грудь оплетала яркая змея, что впивалась своими зубами в шею бога… воистину страшный и отвратительный должен был быть вид. Прадед мой сперва решил, что эти островки – просто монастырь, монашеские скиты. Он хотел всего лишь поклониться Мудрецу, пришел сюда и, только стоя у ног статуи, понял, что это не монастырь, а логово извращенной секты! И другие вещи он тоже заметил – колдовство, кровавые жертвоприношения людей и животных, ужасные опыты с медитацией, и, наконец, дары, что приносились реке… дары в виде детенышей животных… и детей, даже младенцев… – старик заколебался, глаза его заслезились, – …их кости по сей день лежат на дне реки, по сей день рыбаки, бывает, вылавливают детские черепа… все отдавали Камисори, все, что приказывали старшие. Детей здоровых и больных, калек и нормальных. Никто из них не получил никакой опеки, заботы. Тогда мой прадед схватился за меч и вместе с верными людьми перебил монахов, вырезал их начисто, последователей изгнал, а оскверненные святилища велел сложить в дальнем месте над одним из рукавов реки. Он уничтожил все следы того, что тут происходило, а взамен Сын Богов Ундо дал ему эту землю и признал его позор смытым. Но перед тем как покинуть свое логово, монахи прокляли прадеда. «Твой род погибнет от собственной руки» – так они сказали ему. С той поры каждый даймё клана Нагата стремится жить по законам чести, чтобы сеппуку не прервало нашей линии… чтобы угроза проклятых монахов не исполнилась!