Его горячие пальцы вдруг скользят по моей обнаженной шее к плечам, согревая и пробуждая волну жара в животе. Руйчеки этого пожара растекаются по всему телу, пьяно будоража кровь. И приятно, и страшно до мурашек. "Не играй с огнем, девочка…Если не готова в нем сгореть!"

Неожиданно из памяти выплывает голос ведуньи: «Полотно твоей судьбы все еще плетется, девонька… Когда окажешься со своим суженым рядом, заглянешь к нему в глаза, тогда все к началу и вернется.»

Гляжу в его глаза.

Глубокие, темные, с играющими отблесками огней, как звездная ночь над нашими головами.

Прислушиваюсь к себе.

Рядом со мной сидит красавец брутал. Мое тело реагирует на его близость, а сердце… Молчит.

Резко поднимаясь, одним махом вырываюсь из нашей особой, наэлектризованной атомосеры.

— Отвези меня в Храм, — прошу Карниллуса, но он качает головой.

— Останься. Прошу.

— Отвези меня в Храм, — повторяю я, уже немного паникуя. А вдруг он решит меня оставить себе, как пупса какого-нибудь? Я ведь даже сбежать отсюда не смогу! Здесь до земли часа два катиться по крутой скале, если не больше! К основанию горы прилетишь отбивной без единой целой косточки.

— В той жизни ты всегда оставляла мне окно открытым, поэтому твой выбор я по-любому уважу… Хотя отпускать тебя чертовски не охота! Сама-то готова к последствиям своего выбора?

— Нет, конечно, — с облегчением смеюсь. — Но как там говорят: делай, что должен — и будь, что будет!

Карниллиус невесело ухмыляется:

— Ладно. Отвернись на несколько минут. Надо перекинуться. Можешь смотреть, но зрелище не из приятных.

На всякий случай, подчиняюсь его просьбе и утыкаюсь бедрами прямо в обеденный стол. Стараюсь не гадать, что происходит за моей спиной, не слушать хруст, щелчки, шипение, шарканье, скребот. Пытаюсь чем-то отвлечься. Отщипываю немного бычьего гриля. От него исходит аппетитный запах. Внезапно меня охватывает нестерпимое чувство голода, аж под ложечкой сосет. Я ведь вчера поужинать забыла. Еще раз принюхавшись, опасливо закидываю кусочек в рот. На языке мясо просто тает! Какое блаженство, когда после долгих лет диет можешь себя ни в чем не ограничивать! Под подгоревшей корочкой прячется нежный белок. Быстренько пережевываю кусочек за кусочком. Они даже специи с солью не забыли! Завтрак роскошный!

— Ничё так самообладание! Уще и позавтракала между делом, — доносится до моего сознания громкий шепот.

Оборачиваюсь и вижу готового дракона! В полумраке вид у него зловещий. Уверена, многие рыцари отбросили бы коньки, узрев эту огромную пасть в полуметре от своего лица. Впрочем, рыцари, окажись они здесь, не увидели бы в драконьих глазах и половину того обожания, которое вижу я.

Карниллиус опустил крыло и немного накренился, приглашая забраться к загривку. Уже сидя на нем, спрашиваю:

— Мы же будем на связи?

— Ментальная связь между нами уже налажена, поэтому в драконьей ипостаси я тебя всегда услышу — зови, если что. И не забывай: ты часть моего клана. Этого ничто, никогда не изменит.

Ардо открыл глаза и сквозь прозрачную пелену увидел рядом с собой колыхающийся куст. Из него выплыла стайка пугливых, серебристых рыбешек.

Фриец не сомневался в своей смерти. Удивлялся однако, что все ощущения так похожи на телесные. Мокро. Зябко. Размыто.

Глаза различили золотистый блеск песчаного ковра, на котором он полулежал. Загреб пятерней песок со дна, приблизил к лицу, рассмотрел на ладони. Среди бежевых песчинок виднелись золотые. Значит, правду говорили, что на дне Гати кроются несметные сокровища.

Краем глаза уловил движение. Резко обернувшись, увидел Ринку. Все такую же, какой он ее запомнил перед смертью. Быструю, ловкую и уверенно скользящую в воде. Он оттолкнулся от дна, встал на ноги, вздыбив волну песка, и растерянно огляделся.

Чем занимаются усопшие души, он понятия не имел. Его учили, что честные, отважные воины попадают после смерти к любимым, а трусы и предатели отправляются в заброшенные, необжитые места. Но когда любимые живы, а воин мертв, тому, очевидно, приходится скучать в ожидании и мыкаться, где придется.

Подводный мир скудно освещался лучами небесных светил. Все здесь казалось неторопливо красивым, тихим и нарисованным в полутонах: плавные движения осьмищупалец, волнообразный ход змеерыб, тускло поблескивающий песок, полуоткрытые створки жемчужных ракушек, щедро раскиданные по дну, и редкий лес из водорослей.

Обитатели этого мира не обращали на пришельца ровно никакого внимания. Все, кроме Ринки. Она смотрела на него во все глаза и, вдруг улыбнувшись поманила за собой. Уверенно поплыла первая, то и дело останавливаясь и его поджидая.

Ардо двинулся вслед за Ринкой. При жизни он считался прекрасным пловцом и ныряльщиком, но сейчас, на фоне юркой плавчихи ощущал себя неповоротливым речным крабом.

Наконец, они с Ринкой подплыли к берегу. Вода внезапно обмельчала, соединив дно с крышей из переплетеных корней, и Ардо вышел на поверхность вслед за девчонкой, легко порвавшей непрочный, травяной покров. На выходе из воды его лицо осыпало фонтаном брызг — это лопнул пузырь, благодаря которому парень не захлебнулся под водой.

Ардо жадно втянул в себя свежий воздух, пахнущий тиной.

Они стояли на берегу, рядом с высоким холмом. Куда ни брось взгляд — кругом ни одной живой души. Широкая зелень травы под ногами да небесный простор над головой. Это место дышало покоем. Существовало вне мирских забот. Втягивало в свою беззаботную атмосферу и сулило счастье, непостижимое для мирян.

Ринка выжала длинные русые волосы, смахнула с платья ил и предложила:

— Ххочешь, останемся здесь? Ттолько ты и я. Здесь нас никто не найдет. Никто-никто. Там, за холмом — заброшенная хижина. В ней можно жить. Оччаг сохранился, стены целые, только крышу залатать чуток. Можем собирать жемчуг и обменивать его на вещи. Рыбачить можем. Хочешь?

Только в этот момент Ардо вдруг осознал. Когда перед тобой встает выбор — значит ты жив. А раз ты жив, значит все твои обязательства в силе. И перед родителями, и перед Фрией, и перед сладкой, медноволосой феей.

Значит, их путь продолжается. И так задержались!

Парень стряхнул с себя остатки оцепенения, осмотрел свои малочисленные ресурсы. Ситы на плече не оказалось. Кинжал тоже утоп вместе с ножнами. Зато кошель по-прежнему привязан к поясу под рубахой. Особый узел, показанный ему в детстве знакомым шкипером, не подвел. Ощупав на удивление тяжелые карманы, наткнулся на гладкие, округлые предметы. Вытащил один и увидел ракушку с полуоткрытыми створками. Лучи Верга с любопытством проникли внутрь и отразились нежным, жемчужным блеском. Пока он был в беспамятстве, Ринка все его карманы набила жемчугом. Неплохо соориентировалась девчонка! Причем даже лучше, чем он думал, потому что в следующую секунду она вытащила из-под длинного рукава рубахи ножны с кинжалом, протянула парню и указала на пару крупных рыбин, трепыхающихся в траве. Каждая — размером с упитанного кролика. Вот и обед. Он схватил кинжал, с удовольствием ощущая в руке приятную тяжесть, прошелся пальцем по лезвию и впервые с тех пор, как оказался на суше, улыбнулся девчонке: