три сотни лет, – продолжала она. – И ни дня не было, чтобы у меня перед глазами не вставала та ночь, чтобы я снова не чувствовала лицом жар пламени, когда они держали меня, заставляя смотреть, как она горит заживо. Но она была сильной – несокрушимой! Мама пыталась вырваться, правой рукой она направила стену огня на своих обвинителей, но вместо них загорелось дерево. То проклятое дерево! И теперь всякий раз, когда я его вижу, оно напоминает мне об этом…

«Чёрное дерево!» – догадалась я.

Миссис Смит сочувственно поцокала языком.

– Они называли её ведьмой, – глядя на портрет матери, сказала мисс Беа. – «Сара Гуди, ведьма Саут-Хейвена». – Её глаза сузились. – Подлая ложь!

Миссис Смит поджала губы:

– Ну, не совсем ложь, Беатрис, дорогая. Она ведь действительно была ведьмой…

– Но она была хорошей ведьмой! Она лечила людей. Продлевала жизнь. И я сама только этим и занимаюсь.

Миссис Смит дёрнула плечом и снова взяла в руку чашку с чаем:

– А как же та девочка?

Я судорожно вдохнула: они говорят обо мне!

Мисс Беа остановилась:

– Боюсь, такова суровая необходимость. – Её лицо стало жёстким. – Если вы хотите, чтобы заклинание было более мощным, нужна жертва. С последней прошло слишком много лет.

– Просто это так грустно, – вздохнула миссис Смит. – Подумай о её бедной матери: сначала потерять мужа, а теперь ещё и дочь – и всё это меньше чем за год! И девочка довольно милая. Напоминает мне Мэри Хов. Только младше, я не ошибаюсь? – Она снова цокнула языком и сделала глоток чая.

– Её юность усилит магию. – Мисс Беа пожала плечами… – Но… если вы предпочтёте выйти из игры, я могу обойтись без жертвы и сконцентрировать заклинание на одном человеке.

Миссис Смит округлила глаза:

– Это как?

– Ну, если я нацелю заклинание только на себя, оно будет в десять раз мощнее. С вашими бесконечными жалобами на мои методы и способности меня в последнее время так и подмывает сделать именно это.

Миссис Смит рьяно замахала руками.

– Нет-нет, Беатрис! Никто против тебя и слова не сказал! Мы все навеки перед тобой в долгу! Что бы ни потребовалось на годовщину, мы поможем – даже не сомневайся. Четвёртое июля – это твой день. И всегда будет.

Губы мисс Беа тронула довольная улыбка:

– Четвёртое июля – это наш день.

В клубах своего воздушного платья она опустилась на диван рядом с миссис Смит и налила себе чаю. Их разговор переключился на повседневные темы: погода, розы и как им не терпится полюбоваться фейерверками.

Переглянувшись, мы с Майком опустились на корточки. Он указал на дорогу, и мы, по очереди выбравшиись из розовых кустов под окном Беа, перебежали улицу к его дому.

– Заходи, – пригласил Майк. – Родители на работе.

Он провёл меня через прихожую – маленькое королевство обуви, зонтов и бесчисленных бейсболок «Янкиз» из коллекции Майка – в гостиную, которая больше походила на библиотеку со стеллажами, от пола до потолка заставленными книгами и папками, подписанными «Диссертация», что бы это ни значило. Здесь пахло кофе с фундуком, а тёмно-синие стены и огромный диван, грозящий проглотить любого, кто на него сядет, расслабляли и создавали ощущение уюта. Куда ни посмотри, взгляд натыкался на семейные фото: хронология улыбающихся лиц Майка и его родителей. Лишь тогда до меня дошло, что я впервые оказалась в гостях у Уорренов.

– Зачем мы сюда пришли? – спросила я.

С горящими спортивным азартом глазами Майк направился к одному из стеллажей:

– Чтобы провести исследование.

Пока он рылся на полках в поисках бог знает чего, я осталась стоять на месте и несколько раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула, пытаясь переварить всё случившееся за последние два дня.

– Давай-ка подведём итоги, – наконец сказала я, массируя пальцами виски. – Мисс Беа… ведьма?

Майк фыркнул:

– Серьёзно, Паркер? Тебя только это шокировало? А как насчёт человеческого жертвоприношения или что демон пытался тебя утопить? Или что у нас под боком, считай, самый настоящий фонтан вечной молодости?

– Я… просто… – Я не нашлась что ответить.

Майк обернулся ко мне:

– С чего такое удивление? Ты же с самого начала настаивала, что здесь замешано что-то сверхъестественное.

– Да, но это переходит все границы! – Я недоверчиво уставилась на невозмутимое лицо Майка. – Почему ты так спокоен? Почему не психуешь?!

Майк слегка пожал плечами:

– Я люблю науку. А наука основывается на доказательствах. Свои доказательства я получил.

– Для тебя всё так просто?

– В этом деле нет ничего простого. – Он отвернулся назад к стеллажу. – Поэтому мы должны тщательно продумать наши дальнейшие действия.

– Что ты ищешь?

– Книги по истории Саут-Хейвена. Мои родители историки. Наверняка у них есть что-то о семнадцатом веке… – Он выхватил из ряда книг одну. – Джекпот!

Я прошла за ним на кухню, и мы сели рядом за деревянным столом. Кухня Уорренов тоже была выполнена в синих оттенках, а в центре стола вместо вазы с цветами или блюда с фруктами высилась стопка книг.

– Я хочу проверить, правда ли здесь когда-то жила Сара Гуди, – объяснил Майк, листая страницы. Наконец он добрался до содержания.

– Ты не веришь в историю Беа?

– Верю, но сама понимаешь. Наука – она требует доказательств, – усмехнулся он. Его палец остановился на букве «Г». Найдя нужную страницу, он повернул книгу так, чтобы мне тоже было видно. – Это правда. Смотри! Сару Гуди действительно сожгли на костре, как Беа и сказала. А затем утопили в пруду.

– Зачем? – не поняла я. – Разве она не погибла в огне?

– На всякий случай, наверное. Если я ничего не путаю, тех, в ком подозревали ведьм, часто подвергали двойной казни. – Он продолжил читать. – Саре было на тот момент двадцать семь. Здесь написано, что после сожжения ей отрезали правую руку, которой она пыталась проклясть толпу. Руку тоже бросили в пруд, отдельно от останков. – Он перевернул страницу. – А это её изображение.

Я наклонилась – и задохнулась: на меня смотрела красивая молодая женщина с длинными чёрными волосами, бездонными как колодцы глазами и милой улыбкой. Это её портрет висел в гостиной Беа. И она же была чудовищем из пруда.

Тяжело дыша, как после марафона, я с размаху захлопнула книгу.

Майк отодвинул её подальше по столу и принёс мне стакан воды.

– Хочешь «Орео»? – предложил он. – Если ты… ну, в шоке.

– Я не в шоке!

Он сощурился:

– Уверена? Выглядишь вспотевшей, Паркер.

Он помахал у меня перед носом упаковкой печенья. Я выхватила одно и запихнула в рот, едва не подавившись крошками.

– Доволен?

– Ужасно.

С большим трудом я проглотила и запила остатки печенья