Молодой офицер благородного происхождения и вспыльчивого нрава обнаружил свое недовольство тем, как вычищены его лошади, и набросился на Ожеро. В приступе гнева он хотел ударить его хлыстом в присутствии всего эскадрона. Возмущенный Ожеро отбросил далеко хлыст неосторожного офицера. Тот, окончательно взбесившись, выхватил шпагу и бросился на Ожеро, воскликнув: «Защищайтесь!» Ожеро сначала ограничился тем, что парировал удар, но, будучи ранен, он кончил тем, что ответил со всей силой, и офицер упал мертвым.

Генерал граф де Мальсен, командующий полком карабинеров от имени Месье, был немедленно проинформирован о произошедшем, и, хотя свидетели договорились утверждать, что Ожеро был несправедливо спровоцирован и вынужден был законно защищаться, генерал, симпатизировавший Ожеро, посчитал более разумным отправить его подальше. Для этого он позвал карабинера Папона, уроженца Женевы, время службы которого истекало через несколько дней, и предложил ему передать свой путевой лист Ожеро, обещая, что он ему достанет другой, новый. Папон согласился, и Ожеро, крайне благодарный ему за это, покинул полк. Когда Ожеро приехал в Женеву, то узнал, что военный совет, несмотря на заявления свидетелей, приговорил его к смертной казни за то, что он осмелился обнажить шпагу против офицера.

Семья Папона поставляла большие партии часов на Восток. Ожеро решил сопровождать посыльного, которого они отправляли, и добрался с ним до Греции, откуда через Ионические острова проследовал в Константинополь, и затем на побережье Черного моря. Во время его пребывания в Крыму один русский полковник, судя по манере держаться Ожеро, понял, что он военный, и предложил ему звание сержанта. Ожеро согласился и прослужил несколько лет в русской армии, которая под командованием знаменитого Суворова сражалась против турок, и был ранен при осаде Измаила[37]. После подписания мира между Портой и Россией полк, в котором служил Ожеро, был направлен в Польшу, но Ожеро не хотел больше оставаться среди русских, в то время полуварваров. Он дезертировал, добрался до Пруссии, где он служил сначала в полку принца Генриха, а потом из-за своего высокого роста и красивого лица был взят в знаменитый полк гвардейцев Фридриха Великого. Он служил там уже два года, и его капитан обещал ему продвижение по службе. Но однажды король во время смотра гвардейцев остановился перед Ожеро и сказал: «Какой красавец гвардеец! Из какой же он страны?» — «Он француз, Ваше Величество». — «Тем хуже, — ответил Фридрих, который стал ненавидеть французов в такой же степени, в какой раньше их любил. — Тем хуже. Если бы он был швейцарцем или немцем, мы бы из него кое-что могли сделать».

С этого момента Ожеро был уверен, что в Пруссии он никогда никем не станет, поскольку услышал эти слова из уст самого короля. Он решил покинуть и эту страну. Но это было крайне сложно, поскольку, как только имело место дезертирство солдата, об этом объявлялось пушечным залпом, и население бросалось на его поиски в надежде получить обещанную награду. Если дезертира ловили, то его расстреливали без суда.

Чтобы избежать подобного несчастья и обрести свою свободу, Ожеро знал, что примерно треть гвардейцев из иностранцев, как и он, мечтала только о том, чтобы покинуть Пруссию. Он постарался договориться с шестьюдесятью гвардейцами из наиболее смелых, которым он постарался объяснить, что, дезертируя поодиночке, они терялись, потому что хватало одного-двух человек, чтобы их захватить. Но если бы они ушли все вместе, с оружием в руках и амуницией, чтобы иметь возможность защищаться, конец мог бы быть совсем другим. Именно это они и сделали под предводительством Ожеро. Эти решительные люди по дороге были не раз атакованы крестьянами и даже целым отрядом солдат, потеряли нескольких своих товарищей, но убили больше врагов, чем понесли потерь сами, и за одну ночь добрались до саксонских владений, находившихся в каких-то 10 лье от Потсдама. Ожеро отправился в Дрезден, где начал давать уроки танцев и фехтования. Там он и пробыл до того дня, когда родился первый наследник Людовика XVI. Его рождение праздновалось французами очень торжественно, и по этому поводу были амнистированы все дезертиры, что позволило Ожеро не только вернуться в Париж, но даже снова примкнуть к карабинерам. Поскольку судимость с него была снята, генерал де Мальсен призвал его к себе как одного из лучших унтер-офицеров корпуса. Таким образом, Ожеро вновь вернул себе свое звание и положение до того, как в 1788 году неаполитанский король, чувствуя необходимость привести в хорошее состояние свою армию, попросил французского короля прислать ему в качестве инструкторов некоторое количество офицеров и унтер-офицеров, которым он мог бы дать более высокое звание. Всеми инструкторами, направленными в Неаполь, руководил г-н граф де Поммроль, ставший впоследствии генералом и префектом Империи. Ожеро входил в этот отряд и по прибытии в Неаполь получил звание младшего лейтенанта. Он прослужил там несколько лет и только что был назначен лейтенантом, как влюбился в дочь греческого негоцианта и попросил ее руки. Отец не хотел соглашаться на подобный союз, и двое возлюбленных поженились тайно, а затем, сев на первый корабль, отбывавший из Неаполя, отправились в Лиссабон, где прожили очень спокойно, в мире и согласии, в течение некоторого времени.

Был конец 1792 года. Французская революция разгоралась с новой силой, и все монархи Европы, боясь проникновения в их государство новых идей и принципов, стали крайне суровы по отношению ко всему, что было французским. Ожеро часто уверял меня, что во время своего пребывания в Португалии он никогда ничего не сделал, ничего не сказал такого, что могло бы испугать правительство, тем не менее он был арестован и препровожден в тюрьму инквизиции. Уже несколько месяцев, как он томился в тюрьме, когда мадам Ожеро, женщина редкой храбрости, увидев в порту корабль с трехцветным флагом, поднялась на борт и передала капитану письмо, в котором она сообщала французскому правительству о незаконном аресте своего мужа. Хотя капитан французского корабля не принадлежал к военному флоту, он решительно отправился к португальским министрам и потребовал выдачи своего соотечественника, заключенного в тюрьму инквизиции. Выслушав их отказ, он гордо объявил им войну от имени Франции. То ли португальцы испугались, то ли поняли, что они действовали незаконно, но Ожеро был освобожден и вернулся в Гавр, где вместе с женой сел на корабль этого достойного капитана. Приехав в Париж, Ожеро был произведен в звание капитана и отправлен в Вандею, где своими советами и своей храбростью он спас армию от неспособного генерала Руссена, что сделало его начальником батальона.