– …так что пистолет имеет криминальную историю, – подытожил оперативник, – однако с того самого убийства больше нигде не всплывал, и какой путь проделал до нынешнего владельца, неизвестно.

– Так, ребята, пистолетик этот мне знаком, – сказал Сергей Алексеевич, который, казалось, совсем не слушал доклад, уйдя в свои мысли, – я помогал нашим молодым сотрудникам работать по делам прошедших лет, мы вместе готовили методическое пособие, большой труд, кстати говоря, так что пистолетом займусь сам, пока в памяти еще кое-что осталось. А вы давайте-ка вот что: поскольку на текущий момент у нас только один подозреваемый – это Алексей Трепачев, нужно установить, что он делал в этот день, где был, чем занимался. Ну и его местонахождение в момент убийства – это само собой разумеется. Уделите особое внимание камерам видеонаблюдения, которые имеются на подходах и подъездах к «Динамо», опросите всех участников банкета, может, кто-то выходил курить и видел Трепачева где-то поблизости. Есть информация, что наш Трепачев лечился в психоневрологическом диспансере от нервного срыва, проверьте, правда это или нет. И выясните, что за инцидент предшествовал этому. Кроме того, мне нужен финансовый статус Завьялова.

Сергей Алексеевич распределил задания между членами следственно-оперативной бригады, отпустил оперов и потянулся к внутреннему телефону.

– Коля, ты помнишь пистолетик из банды Столярова? – произнес он самым задушевным тоном. – Тот, который потом опять потерялся, мы с тобой его в последний буклет заносили.

– Помню, Сергей Алексеевич, – отозвался собеседник, – а что? Неужто нашелся?

– Нашелся, родимый, – ответил Поповкин, – из него в человека стреляли. Ты вот что: собери все, что есть по этому пистолетику, и приходи ко мне. Давай сразу после обеда, сможешь?

– Я и раньше смогу, Сергей Алексеевич, хотя уже полпервого, если вы чтите перерыв, то давайте после.

– Я твой перерыв чту, – по-отечески ответил Сергей Алексеевич, – пообедай, потом ко мне.

Буквально месяц назад Коля Карелин закончил работу над очередным буклетом, который ежегодно выпускает каждое региональное управление Следственного комитета. Буклет служил задаче помочь в расследовании нераскрытых дел прошлых лет. Колина усидчивость, старательность, дотошность очень импонировали Сергею Алексеевичу. Молодой следователь-криминалист нашел себя в систематизировании всех данных по нераскрытым преступлениям, и это был не просто бесполезный архив, который собирался для отчетности. Появлялись новые виды экспертиз, которые были недоступны криминалистам в прошлые годы, и если вещественные доказательства хранились бережно и аккуратно, то благодаря новым видам исследований они могли пролить свет на неразгаданные тайны прошлого. Сергей Алексеевич помогал Коле в его работе, всячески ее одобрял и считал очень важной. И теперь Колины богатства могли ему пригодиться: пистолет Макарова, из которого стреляли в Завьялова, насколько он помнил, имел богатую криминальную историю.

Однако пока они с Колей не погрузились в увлекательнейшее дело – восстановление истории смертоносного оружия, Сергей Алексеевич запер кабинет и отправился на обеденный перерыв. Однако он не пошел в буфет, не отозвался на приглашение коллеги перекусить в кафе напротив управления, а решил пройтись пешком до Пушкинского сквера. Не так давно там открыли новый суши-бар, который привлек его внимание аппетитной рекламой. По дороге на работу яркий буклетик всучила ему в руки молоденькая девушка-промоутер, Сергей Алексеевич долго разглядывал картинки и решил из любопытства как-нибудь кое-что из этих блюд попробовать – ведь недаром же эта кухня приобрела в последнее время сумасшедшую популярность. Значит, что-то в ней есть! Тем более дома он этой возможности был лишен: жена категорически не верила в подлинность японской кухни и заказывать в дом «эту гадость» категорически запрещала. Сергей Алексеевич попробовал ее уговорить, но в ответ получил твердое обещание жены прекратить готовить домашнюю еду. Посещение суши-бара решало проблему: он пробовал всякие японские штучки и никого при этом не раздражал. Сергей Алексеевич садился на летней веранде в самый дальний угол спиной к другим столикам. Дело в том, что научиться пользоваться палочками он так и не смог, поэтому просил у официантки вилку и, чтобы не позориться, садился так, чтобы никто его ухищрений не видел. Сейчас ему особенно хотелось посидеть на воздухе: погода стояла располагающая, и хотелось побыть наедине с собой, чтобы спокойно по-думать. Настроившись на острую лапшу с креветками, Сергей Алексеевич шагал по скверу и не мог отделаться от навязчивой мысли, которая не давала ему покоя. Неужели он так подвержен стереотипному мышлению? Или – напротив – преступник в последнее время пошел без фантазии, мыслящий единообразно? Но вот ведь в чем дело: если он возьмет архив расследованных им (да и не только им, а всем областным управлением) уголовных дел об убийствах, то окажется, что если убивали простого сельского алкаша, то обязательно по пьяному делу, если миловидную девушку, то обязательно из ревности, если предпринимателя, то из-за бизнеса, а богатого человека – из-за денег. Как бы ни скучала на таких расследованиях его следовательская фантазия, но приходилось признать, что последнее убийство, где усматривался сложный мотив и замысловатая интрига, было в сюжете прочитанного детектива. Но не в жизни, нет. Завьялов очень богат, но заинтересованным в его деньгах мог быть только наследник, сын. Однако молодой человек вместе с отцом праздновал День строителя и весь вечер был у всех на глазах. Дина, несмотря на свое более чем подозрительное исчезновение, еще не успела стать женой миллионера и от его смерти, безусловно, проиграла бы, ведь она рассчитывала на щедрый свадебный подарок. Со своей бывшей пассией Натальей Завьялов расстался давно и мирно, и с ее стороны было бы довольно смешно опомниться и порешить бывшего любовника только теперь, по прошествии такого длительного времени. И, главное, зачем? Как ни сопротивлялось его сознание этой мысли, но приходилось признать, что наиболее реальный мотив был только у Трепачева. Только бизнес в основу преступления лег не завьяловский, а трепачевский. Ребята, конечно, проверят отношения Завьялова с конкурентами и партнерами, но результата эта работа не даст: Валерий Иванович поднялся на такую ступень, когда взаимоотношения в бизнесе не решаются с помощью насилия. Они решаются с помощью денег, только так. Ни он, ни его конкуренты давно не окунают свои звучные, обремененные депутатскими мандатами фамилии в нечистоты публичных и даже непубличных скандалов. Грязные страницы из их дневников давно и беспощадно вырваны, а незамаранные они тщательно блюдут. Но кое в чем Валерий Иванович ошибся. Счел, что вести диалог можно только с равными по статусу. Вознесся на вершины, перестал считать за людей тех, кто валандается где-то там, на бренной земле. И напрасно.

И самого Завьялова не спросишь. Вчера вечером его прооперировали, он находится в реанимации, в сознание не приходил. И придет ли – неизвестно.

Я проснулся от ее прикосновения к своей щеке. Разумеется, я сделал вид, что ничего не заметил, что безмятежно сплю. Я не открывал глаз и поэтому мог вообразить себе что угодно. Например, что она сидит на моей постели в длинной белой «сонной» майке, и утреннее солнце высвечивает половину ее лица. Она улыбается, потому что хочет, чтобы я почувствовал это и проснулся. Я не знал, сколько еще мгновений могу спокойно помечтать, и оказалось, что нисколько.