Нет… Нет… Я, должно быть, схожу с ума!

А потом… Шатохин вдруг сокращает расстояние и, гипнотизируя взглядом, кладет руки мне на плечи.

– Марин, я хочу… Хочу тебя, Маринка…

Взрыв. Боль. Паника.

– Что… Что ты хочешь?

– Все хочу, Марин! Давай мириться как-то… Давай вместе решим проблему… Просто… Просто помоги мне, Марин!

Снова «решим»… Теперь еще и «проблему»… «Вопрос», вероятно, закрыт.

– Не смей меня трогать! – кричу я, отталкивая и одновременно мечтая, чтобы он не послушал.

Но Даня поднимает взгляд над моей головой и, глядя в какую-то неопределенную точку, стискивает челюсти. Вижу, как несколько раз дергается его кадык, а потом слышу шумный выдох.

Он отступает в сторону. А я вылетаю на улицу.

Несусь куда глаза глядят. Долгое время не сбавляю скорости, пока под ребрами не возникает резь. Оглядываюсь, когда удается отдышаться, и, конечно же, понимаю, что не имею ни малейшего представления, в какой части острова я нахожусь.

Темнеет. Становится очень страшно.

Пару минут спустя и вовсе начинается дождь.

Я снова кружу по истоптанному клочку земли. Никак не определяюсь, куда идти.

А потом… С очередным разворотом передо мной вдруг вырастает преграда, и я, не успев толком разобраться, в ужасе визжу.

26

Ты меня полностью принимаешь?

© Марина Чарушина

– Марина… Марина… – чтобы я услышала и перестала отбиваться, Дане приходится меня окликнуть не один раз. Последний – уже конкретным криком: – Марина!

Чудовище сбегает. Против демонов Шатохина оно, как обычно, крайне быстро трусит. И не зря.

Не представляю, какую психологическую травму мне стоило бы заработать, чтобы перестать реагировать на Даню. Он только смотрит, и все внутри меня воспламеняется. А уж если прикасается, желание сгореть замещает все основные инстинкты.

Я, конечно, пытаюсь с собой бороться. Но, похоже, уже угодила в ловушку. Внешние факторы – темнота и дождь – создают фатальную атмосферу и обостряют не только ощущения, но и все чувства, которые я рывками глушу.

– Даня… – выдыхаю незапланированно, подвисая на нем, как на единственном источнике жизни.

Его глаза, его запах, его жар, его сила… Да, без него жизнь не жизнь! Меня накрывает потребностью любить его. И сила этого стремления попросту поражает.

Я не хочу с ним ругаться. Не хочу его отталкивать. Не хочу причинять ему боль.

Я просто хочу его любить! Здесь и сейчас.

– Марина! – разъяренно выталкивает Даня, прежде чем грубо встряхнуть меня.

Дождевые капли, которые успели напитать волосы, разлетаются. Мои зубы клацают. Я содрогаюсь, снова и снова захлебываясь чувствами.

– Что ты, мать твою, творишь? Ты не понимаешь, что носиться в одиночку там, где ты ни хрена не ориентируешься на местности – опасно?! А? Я тебя спрашиваю! Ты, блядь, этого не понимаешь?! – кричит все громче. С таким надрывом, которого я никогда у него не слышала. – Падение! Перелом! Кровотечение! Потеря сознания! – рубит с расстановками и таким разрушительным гневом, что я на каждом слове вздрагиваю. – Как бы я искал тебя?! Что бы делал, если бы с тобой что-то случилось?! Что бы я, мать твою, чувствовал?!

Как такое отражать? Если я даже в своих эмоциях и ощущениях не разбираюсь! Меня просто колотит от внутреннего сбоя, который случается, когда сталкиваются несколько разнозаряженных энергетических масс.

– Что бы ты чувствовал? – ору я в ответ. Дождевые капли попадают в рот и заставляют закашляться, но даже физический дискомфорт не способен меня остановить. Сглатываю. Прочищаю горло. – Дай-ка подумать, Дань… – продолжаю сиплым шепотом не менее страстно. Но думать я, конечно же, не собираюсь. После короткой паузы сразу кричу: – Стоп! А меня должно волновать, что бы ты чувствовал?! Мне плевать! Я тебя ненавижу!

Это все, что мне удается сказать. Потому что дальше… Шатохин толкает меня к дереву, притискивает всем своим телом и зажимает ладонью рот. С последним проявляет такое усердие, что захватывает и нос. Уже через несколько секунд я осознаю, что функция полноценной вентиляции легких мне больше недоступна. Естественно, что осознание этого порождает панику.

Втягивая крохи кислорода, которые ко мне каким-то чудом просачиваются, одичало таращусь в Данины сверкающие глаза.

– Знаешь, что я сейчас делаю? – хрипит он совсем другим тоном. – Останавливаю лживый поток дерьма, который ты выдаешь, когда тебе становится страшно и твой ядовитый язык теряет соединение с мозгом, – его голос будто гуще и насыщеннее становится. Приглушенный, вибрирующий, предупреждающий – он пугает меня пуще прежнего. – Я бы, конечно, предпочел заткнуть твой рот членом, но демон, которого ты сейчас во мне пробуждаешь, слишком гордый, чтобы заталкивать хуй силой. Обычно телки сами рвутся его отсосать. Полируют как бешеные.

Я не знаю, какой реакции от меня добивается Даня, но меня буквально подрывает на мине ревности. Она и придает мне силы, чтобы оттолкнуть его и заколотить кулаками по груди.

– Зачем ты вспоминаешь, что делал с другими?! – кричу со слезами. Их, может, и не видно, потому как мы находимся под деревом, но отчетливо слышно. – Зачем?!

– Чтобы ты ревновала и злилась, – следует жестокий и быстрый, будто заготовленный, ответ. – Чтобы теряла контроль вместе со мной. Чтобы ты так же, как я тебя, боялась меня потерять. Чтобы ты, мать твою, сделала хоть что-нибудь, чтобы восстановить ту связь, что у нас была!

Из меня мучительным толчком вырываются рыдания.

– Пошел ты! – всхлипываю и издаю еще какие-то звуки, пока продолжаю его избивать. – Ничего от меня не получишь!

И тут он смеется. Довольно!

– Уже получил, Марин! – поймав мои руки, разводит их в стороны, чтобы вновь толкнуться на меня всем телом. Каменным стояком мне между ног, так что все нутро от промежности до мозга молниями прорезает. Горячими губами по шее, уху, щеке… Останавливаясь у виска, жадными ладонями дожимает. И жарким сексуальным хрипом, конечно же: – Получил и не отдам, пока не уничтожу. Давай знакомиться дальше, Динь-Динь… Прямо сейчас перед тобой Бог ярости, хаоса и разрухи.

– Такого в тебе нет!

Возражаю не просто потому, что страшно. В самом деле не верю, что Даня способен причинить мне хоть какой-то вред.

– Есть, Марин… Есть, – утверждает, заставляя задыхаться. Фокусируясь на том, чтобы вовремя доставлять кислород к своим легким, забываю о рыданиях. – Я хочу снести тебя, как ураган. Разрушить, проникнуть в каждую микрочасть тебя и