Смену я спокойно проскучал. Впрочем, как и большинство других смен. Настоящая работа мне выпадает вообще редко. Это в первое время, сразу после открытия казино, повалили сюда ребятки с блудливыми пальцами. Отвадил я их быстро. Было дело, мне пытались пригрозить, но тут уже вступала в работу внешняя охрана. Несговорчивым быстро объясняли их место. Рамазановские парни отдельно беседовали с теми, кто считал себя излишне «крутым». Непонятливых вскоре не осталось.

Баринов приехал незадолго до закрытия, когда клиентов в зале почти не осталось. Сразу кивнул, дурак, мне. Не побоялся выдать себя. Вообще-то так не полагается. Кто-кто, а директор должен знать, что «расшифровывать» скрытого охранника никак нельзя, даже если в зале есть всего один посетитель.

И что подобное поведение Вячеслава Анатольевича могло сообщить мне? Это могло сообщить только один достаточно конкретный факт — Баринов уже списал меня в расход. И не церемонится. Не совсем приятно, но от этого факта отвернуться никак нельзя. Однако в то же самое время он и предупредил меня нечаянно — облава началась, флажки выставлены. Только не понимает — несообразительный! — что флажки выставляют на волков. А волк хоть и опасный, но очень трусливый зверь. Зря, что ли, частенько бегает с поджатым хвостом? Но я не волк, я даже на служебную злобную собаку не похож. Волк в панике замечется перед флажками, но напасть сам не сумеет. Служебная собака сама благородно бросится под пули убийц. Я же — просто достаточно крупная дворняжка, которая и на рожон не полезет, и в глотку вцепится тогда, когда момент позволит. Дворняжка живуча, сообразительна и опасна уже тем, что умеет приспособиться к любой ситуации. У меня слишком мало сил, чтобы атаковать по-крупному. Скажем, попытаться разобраться с Рамазаном… Но с теми, что рангом пониже, я справлюсь. Что сегодня уже продемонстрировал наглядно.

Чтобы закончить свою эпопею в казино — а заканчивать ее было пора, я сел за стол к Артуру — самому противному крупье в нашем заведении. Он считал себя великим карточным специалистом и неотразимым донжуаном. Самодоволен и глуп, как все люди такого склада.

Артур ухмыльнулся в жидкую рыжеватую бороденку и осторожно потрогал бесцветные волосы.

— Делать, что ли, нечего? — недовольным шепотом спросил он, когда я предложил ему сдать карты. Говорить громче и отказываться от игры, пока в зале находятся клиенты, он не мог.

— Сдавай… Покер…

И за десять минут неназойливо «обул» великого картежника на шесть тысяч. Просто сразу показал, что следует делать, чтобы первоначально шла карта и тому, и другому, но при «смене» одному приходила хорошая комбинация, а противнику ничего. Он так и не понял урока. Никогда такой крупье не научится нормально играть, потому что с головой не дружит. Слишком собой занят.

По правилам я должен был просто сдать в кассу фишки, которые «приобрел» за вечер у крупье. Касса у нас в другом помещении. Отдельный маленький зальчик, где обычно, кроме двух кассирш и охранника, никого нет. Я пошел туда.

— Светик, — обратился к кассирше, — клиент просит поменять ему фишки на «бабки».

Света, ни минуты не сомневаясь, поменяла. Я подмигнул охраннику и вернулся в зал, осмотрелся и решил, что уже пора.

Настала пора прощаться с заведением…

Дверь в служебные помещения всегда открыта для того, кто наберет правильный четырехзначный код. Я прошел туда, чиркнул зажигалкой, давая прикурить охраннику внутренних коридоров — он стоял с сигаретой в руке и смотрел по сторонам, не решаясь заглянуть в кабинет к директору и попросить у Вячеслава Анатольевича «огоньку». Сам я никогда не курил, но сигареты с зажигалкой на рабочем месте имел обязательно. Порой бывало необходимо положить блестящую никелированную зажигалку себе под руку. Никель — зеркало. И в этом зеркале не грех рассмотреть масть карты, которую сдаешь. Или хотя бы цвет масти. Один из многих вспомогательных способов в работе. Одними и теми же способами можно действовать только в пригородных электричках, играя на копейки с людьми, с которыми больше никогда не увидишься. В казино это не проходит. И каждый антишулер, как и шулер, даже в большей степени, чем шулер, вынужден постоянно искать что-то новое.

— К шефу? — спросил охранник.

— Заявление писать. В отпуск собрался.

— А почему зимой?

— На лыжах хочу покататься. Ты любишь это дело?

— Не-а… Это не для меня… Мне лучше жаркий пляж, загорелую бабу и холодное пиво… От шашлычка тоже не откажусь…

— Ну и зря.

— Что — зря? Шашлык?

— Лыжи зря не любишь…

Честно говоря, из меня тоже никакой лыжник. Если палки в руках крепко держу, то смогу устоять на лыжне достаточно долгое время. Но не будешь же всем объяснять, почему без лыжного спорта мне просто не выжить.

Я направился к кабинету директора, осторожно постучал и вошел. Маленькая комнатка с письменным столом и сейфом. Никаких излишеств. Но не от аскетизма Баринова. Просто Рамазан не дает денег на роскошь в служебных помещениях. Это в игровом зале все должно выглядеть солидно. А наемному директору роскошь ни к чему.

Вячеслав Анатольевич глотал какие-то таблетки и запивал их минеральной водой. Взгляд показывал, что он испугался моего появления, словно я застал его за длительным сеансом онанизма.

— Болеете? — спросил я.

— Тебе чего? — он еще сохранял приличествующий директору тон.

Ничего, Вячеслав Анатольевич. В свое время я вам все объясню.

— Заявление на отпуск написать. Сами же говорили, что пора мне отдохнуть… — я улыбнулся самой милой своей улыбкой, как положено улыбаться противнику за игровым столом. Долго и тщательно отрабатывал эту улыбку перед зеркалом. Вот теперь и для директора она сгодилась.

Улыбка его успокоила.

— А… Пиши, — он достал из стола лист бумаги и пододвинул мне. Ручку я сам взял из стаканчика на столе.

И написал.

— Отпускные сразу выплатите?

— Нет. Это к бухгалтеру. Днем.

— Завтра же выходной.

— Послезавтра.

— У меня на завтрашнее утро уже билет на поезд.

— Господи, что тебе эти копейки… — недовольно проворчал Баринов. — Вернешься — получишь… Ты же сейчас в средствах не нуждаешься.

— Нуждаюсь. Баксы уже уехали. Я собираюсь вслед за ними. Денег только-только на билет хватило. Вячеслав Анатольевич, — снова улыбнулся я, — может, возьмете из кассы, а после получите у бухгалтера и внесете…

Мне, естественно, эти копейки и в самом деле были не слишком нужны. Но, во-первых, я хотел настоять на своем из элементарного чувства справедливости, а, во-вторых, моя просьба была не чем иным, как тестом на «вшивость». Вообще-то Баринов человек не слишком жадный. Тогда почему упорно не хочет выплатить мне отпускные? Потому, что уверен — мне они не понадобятся?

Моя улыбка действовала на него, как упаковка димедрола. Баринов становился ленивым и вальяжным. И еще ощущал себя хозяином ситуации. Для разведки он мне именно такой и был необходим.