Когда предателя увели, взглянула на кота, убедилась, что животное спокойно, и попросила Рафэ:

— Пусть принесут Карая.

— Ты уверена? — с сомнением спросил доминант.

— Да, она хочет именно этого, — кивнула, в действительности не будучи уверенной в том, что правильно истолковала желание посланника богини.

Если я ошиблась и Карай не придет в себя, то маги поймут, что у меня нет средств для борьбы с Эмани, и одной богине известно, что будет с нами тогда. Впрочем, возможно, даже она этого не знает.

Рафэ отошел к стоящим у выхода для прислуги мужчинам в неприметной одежде, чтобы отдать приказ, но не успел он договорить, как двустворчатые парадные двери с треском распахнулись, и в зал вошла облаченная в монашеское платье женщина. Стоявшие рядом с входом маги попытались преградить ей путь, но она только взглянула на них, и мужчины ретировались. Монахиня беспрепятственно преодолела весь зал и остановилась передо мной. Взглянув в ее глаза, я поняла, каким образом ей удалось преодолеть выставленные на воротах, всех входах во дворец и перед залом совета посты охраны. Ее глаза были абсолютно белыми, не было даже зрачков! Что придавало и без того бледному лицу в обрамлении светло-серого монашеского апостольника болезненную белизну. Губы тоже были белыми, лишь густые черные брови и длинные ресницы нарушали общую картину как напоминание о том, что когда-то это лицо было живым и умело улыбаться.

— Приветствую тебя, самопровозглашенная королева, — произнесла монахиня, и я вздрогнула.

Этот голос… Он был знаком, но мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы сопоставить его с внешностью женщины и увидеть в этом неживом лице черты подруги из своей прошлой жизни.

— Юлона, — прошептала, не желая верить в то, что передо мной действительно Юл — наивная, мечтательная девушка, чье место я заняла когда-то, чтобы отправиться в Наминайскую империю в образе принцессы Саминкары Возренийской.

— Ты узнала меня, это говорит о том, что прошлое еще не стерлось из твоей памяти, — бесцветным голосом проговорила бледная тень той девушки, которую я утешала после разрыва с возлюбленным. — Ты слишком долго наслаждалась тем, что не принадлежит тебе. Меня прислали сказать, что время твоего триумфа закончилось. Именно ты допустила гибель глав родов-основателей Возрении, ты привела в королевство магию, растлившую людей и уничтожившую в них непорочную чистоту человечности. Пришла пора платить за свои деяния.

Юлона резко выбросила руки вперед, и в меня хлынула холодная темнота бездны.

— Ты получишь прощение и вернешься под крыло создательницы только тогда, когда познаешь свою суть и примешь ее, — донеслось до меня сквозь вой захватившего меня вихря и криков магов, бросившихся на помощь.

Ближе всех был Рондай, и именно он схватил меня за руку, когда мое тело буквально подхватило потоком антитумана и потянуло к Юлоне, на ладони которой блеснула огненными отсветами стеклянная сфера.

— Убьете меня, и никогда больше не увидите свою королеву, — услышала я словно шепот издалека.

А в следующее мгновение мы с Рони очутились в полумраке бескрайнего небытия, на холодном черном песке.

Рондай схватился за горло и захрипел. Я интуитивно поглощала окружающую себя энергию, а его она убивала! И мне пришлось расширить границы своего голода, чтобы попытаться спасти друга.

Сначала Рони стало легче, но потом он застонал и прошептал:

— Ты вытягиваешь из меня все силы.

— Я не умею разделять и растворять только один вид энергии! — в панике воскликнула я.

— Так учись! — простонал маг.

Попыталась уменьшить воздействие, но окружающее нас пространство быстро захлестнуло антитуманом, и Рондай опять начал задыхаться. Попробовала охватить своим голодом только воздух вокруг друга и не касаться его самого, но это принесло мало облегчения. Малейшее движение Рондая приводило к тому, что я начинала растворять его магию.

— Учись быстрее, — прохрипел Рони. — Иначе сиротство моей дочери будет на твоей совести.

— Нам нужно ограниченное хотя бы с двух сторон пространство, — пробормотала я, припоминая, что в замкнутом пространстве мне проще контролировать свои силы. Ведь смогла же я уничтожить убивающий Рафэ пар и не навредить самому доминанту, находясь в узком коридоре его лаборатории.

— Идем, постарайся встать, сама я тебя не подниму, — уговаривала мага, помогая ему подняться. — Если мы в межпространстве, то здесь должны быть дюны и камни.

— Скажи мне, что ты знаешь, что делаешь, — взмолился Рондай, медленно перебирая ногами и слабея на глазах.

— Знаю, — откровенно солгав, заверила я его.

Паника не позволяла сосредоточиться, ведь если мне не удастся научиться, то либо я сама убью друга, либо его погубит энергия бездны.

— Нам бы сейчас не помешала твоя антитуманная маска, — проворчала, волоча мага за собой.

Он лишь промычал что-то нечленораздельное в ответ, ослабнув до такой степени, что я уже тянула его за собой, ухватив под мышки.

Я не знала, куда идти, и боялась думать о том, что Рони в любой момент может умереть. И единственное, что помогало мне не упасть и не скатиться в истерику, это молитва. Я просила богиню помочь мне, кричала и требовала, но ответа не было.

И вдруг я натолкнулась спиной на стену! Обернулась, но не увидела никакой преграды. Бросила Рондая и побежала вдоль незримой стены, не отрывая от нее руки — она была не прямой! Мы словно находились под куполом. И этот купол был размером не больше городской площади. Выпустила голод на волю и постаралась охватить им все пространство, кроме того участка, на котором оставила друга. Энергия антитумана иссякла довольно быстро!

Оставшийся на не захваченном мною пятачке с бессознательным телом Рони, антитуман развеялся сам собой, распылившись по ограниченному, как оказалось, пространству.

Рондай был жив, но долго не желал приходить в сознание, и я сидела рядом с ним, положив его голову на колени, ожидая хоть чего-то. Но ничего не происходило, Рони словно спал, вокруг стояла оглушающая тишина и полумрак. Неужели Эмани создала для меня миниатюрное подобие своей тюрьмы? И как же нам выбраться отсюда? Сама я не видела выхода, оставалось только надеяться на Рафэ, что пугало не меньше перспективы остаться здесь навечно. Одни, в ограниченном незримыми стенами пространстве, без воды и еды, — сколько мы продержимся, прежде чем голод и жажда сведут нас с ума? Если раньше не лишимся рассудка от безысходности. Если здесь действуют те же законы, что и в межпространстве, где была заточена Эмани, то голод и жажда не главные наши проблемы.

Рондай все не приходил в себя, и я решила еще раз воспользоваться своими способностями, чтобы собрать из пространства остатки энергии, преобразовать ее и привести в чувство своего сокамерника. Ведь мы действительно были словно заключенные в лишенной дверей и окон камере.

Когда же я собрала всю темную энергию до крупицы, словно лопнул пузырь, и меня буквально окружило множество звуков. Я слышала многоголосый спор и узнавала знакомые голоса. Спорили магистры, и главным их оппонентом был Рафэ. Он требовал помощи и доверия, утверждая, что знает, как нас вызволить, но маги не доверяли чужаку.