— Он что, с ума сошел? — удивилась Эстер. — Кому здесь может понравиться?

Слева от дороги стояло четырехэтажное здание с зеленой черепичной крышей. Она просела в середине, словно на ней лежало невидимое бремя. Похоже, раньше это кирпичное здание было выкрашено в белый цвет. Обнажившаяся кладка была розоватого цвета; под карнизами и вокруг оконных рам остались пепельные пятна облупившейся краски. Покрытые сажей окна были закрыты железной решеткой, похожей на черную нитку в заштопанных носках. Рядом со зданием стояло высокое темное дерево, которое тянулось к небу кривыми ветвями.

По двору, вдоль неровного края полузадушенной сорняками травы, брели две группы пациентов. Некоторые были в наручниках, другие в смирительных рубашках или кожаных перчатках с цепями. Все они были связаны крепившейся к поясу веревкой. Одна группа состояла из мужчин, вторая — из женщин. Они были одеты в рваные больничные робы в застарелых пятнах грязи. На руках, ногах и в волосах пациентов засохли экскременты, рвота и моча. Одна женщина все время падала, и пациенты тащили ее за собой по земле, пока санитары не велели им остановиться, чтобы она могла встать. Стоило им сделать десять шагов, она снова падала. Некоторые пациенты еле-еле ковыляли или хромали, кто-то звал на помощь. Одна женщина бросалась на других пациенток с кулаками, а кто-то пытался повернуться и пойти в противоположную сторону. Мужчина в смирительной рубашке, делая шаг, выбрасывал вперед то левое, то правое плечо, словно футболист на тренировке. У одного из пациентов на лице была маска, напоминавшая собачий намордник. Несколько человек во всю глотку выкрикивали ругательства.

Клара не могла отвести от них взгляд.

— Кто это? — спросила она у Эстер.

— Это буйные, их нельзя держать вместе с другими пациентами, — объяснила та. — Врачи запирают их в изоляторе. Говорят, там нет отопления, а пациентов цепями приковывают к кроватям.

Клара поежилась, хотя на улице было тепло, и посмотрела на озеро. Яхта, сделанная из тика, оставляла за собой на волнах белую линию, разноцветные флажки на мачтах весело развевались на ветру. Она прищурилась, пытаясь разглядеть людей, которые сидели за кабиной на палубе. Интересно, о чем они думают, глядя на Уиллард? Знают ли они, что это за место? Понимают ли, что пациенты — такие же люди, как они, или считают их нелюдями, которым не место на земле? Может, они радуются, что душевнобольных держат взаперти, чтобы они не беспокоили их своими проблемами и не мешали наслаждаться жизнью? Приходило ли им когда-нибудь в голову, что большинство пациентов тоже о чем-то мечтали, на что-то надеялись? Подозревают ли они о том, что здесь есть здоровые люди, которых держат в больнице насильно?

Вдруг она услышала чей-то крик, прервавший течение ее мыслей. Из изолятора выбежал голый мужчина с всклокоченной бородой и диким взглядом. Он изо всех сил, быстро перебирая худыми ногами, бросился к озеру. За ним бежали два санитара. Мужчина запнулся о пенек и упал, но тут же поднялся. Санитары догнали его и повалили на землю, а затем рывком подхватили и потащили обратно к кирпичному зданию. Клара отвела глаза, радуясь, что санитары ведут их в другую сторону, к лодочной станции и причалу, подальше от изолятора.

Позже, на кухне, она все время думала о том мужчине. Почему он бежал, что его так напугало? Как на земле может существовать такое место, как Уиллард, где к пациентам относятся хуже, чем к скоту? Люди за пределами больницы даже не подозревают об этом. Знал ли ее отец, на что похоже лечение в Уилларде, или ему все равно? Она сидела на стуле и чистила картошку, поглядывая на Мадлен, которая мыла посуду в раковине. Пот стекал у нее со лба. Надсмотрщица не разрешала работникам разговаривать, но Клара была рада, что подруга рядом, что они могут улыбнуться или помахать друг другу. Это напоминало ей о том, что они и многие другие люди в Уилларде еще здоровы. Женщина, которая сидела на стуле слева от Клары, никогда не произносила ни слова. Она сидела, опустив голову, и чистила картофель, что-то бормоча себе под нос.

Мадлен, словно подслушав мысли Клары, обернулась, подняла руку в мыльной пене и улыбнулась, хотя вид у нее был уставший. Тут на кухне появилась надсмотрщица. Она с недовольной миной прошла между Мадлен и Кларой. Мадлен посмотрела ей вслед, прижала к носу пятерню и высунула язык, передразнивая надсмотрщицу. Мокрая тарелка выскользнула у девушки из рук и разлетелась на кафельном полу на сотню осколков.

Надсмотрщица резко остановилась и оглянулась, чтобы посмотреть, что произошло. Она мигом бросилась к Мадлен. Та попятилась и оказалась запертой, как в ловушке, между стеной и раковиной. Толстуха впилась в нее когтями, потащила вперед и толкнула к кухонному столу. Мадлен ударилась головой о шкаф с такой силой, что зазвенели все кастрюли.

— Ты знаешь, сколько стоит посуда? — закричала надсмотрщица и занесла руку, чтобы ударить Мадлен.

Клара бросила картофелечистку и подбежала к ним.

— Не трогайте ее! — крикнула она и схватила надсмотрщицу за руку, чтобы оттащить от подруги.

Женщина, побагровев и тяжело дыша, обернулась и двумя руками оттолкнула от себя Клару. Дальше все происходило как в замедленной съемке: Клара, вращая руками, широко раскрыв глаза, полетела назад. Пытаясь удержаться на ногах, она поскользнулась на мокром полу и упала, с тошнотворным треском ударившись головой. Череп до основания пронзил сполох боли. Она заморгала и подняла глаза, чтобы не поддаться надвигающейся черной завесе беспамятства. Вдруг она почувствовала, как по ногам потекло что-то теплое, и потеряла сознание.

Клара с трудом открыла глаза, пытаясь разглядеть светящиеся круги над головой. Ее везли куда-то ногами вперед, и зловонный воздух скользил по ее лицу и рукам. Она не понимала, где находится. Вдруг она догадалась, что таинственные белые круги — это потолочные лампы. Повернув голову, она увидела в полумраке комнаты больничные койки, а также склонившихся над пациентами медсестер, делающих им уколы, проверяющих пульс, пишущих что-то в медицинских картах. Она лежала на каталке, пока ее куда-то везли по коридорам больницы. Вдруг живот скрутило, и она почувствовала такую боль, будто кто-то ударил ее ножом. Она попыталась сесть, подобрать колени и свернуться в комочек, но чья-то сильная рука толкнула ее обратно. Клара подняла глаза, чтобы узнать, кто ее везет, и увидела незнакомую медсестру.

Она направила каталку за угол, в смотровую, где ждал врач. Из-за обвисших брыл и двойного подбородка он был похож на толстую разбухшую жабу.

— Что случилось? — спросил он медсестру.

— Она упала и ударилась головой, — ответила та, прошла вперед и остановилась сбоку от каталки. — Только что очнулась.

— Как долго она была без сознания? — поинтересовался человек-жаба, затем наклонился и поднял ей веки, чтобы посветить в зрачки точечным ярким светом.

— Минут пятнадцать, наверное, — предположила медсестра.

— Как ты себя чувствуешь? — громко спросил он Клару. — Голова кружится?

Клара покачала головой. Началась новая схватка, и она поджала колени, чтобы облегчить жгучую боль внизу живота, которая разрывала ее пополам. Она закусила губу и тихо застонала.