— Голова болит? — спросил врач.

— Нет, — ответила Клара. — У меня начались схватки.

Брови мужчины поползли вверх, и он вопросительно посмотрел на медсестру. Та пожала плечами.

— Сможешь перелечь на смотровой стол? — спросил он Клару.

Она приподнялась на трясущихся руках. Сердце бешено колотилось в такт пульсирующей в голове боли. Она спустила ноги с матраса и, прижимая ладонь к животу, сползла с каталки. Теплая жидкость потекла по ногам, запачкав кожаные туфли. Врач подошел к раковине, чтобы помыть руки.

— Пусть снимет трусики, — велел он медсестре.

Клара, не развязывая шнурки, сбросила ботинки. Из-за боли в животе она не могла стоять прямо. Медсестра помогла ей стянуть платье и потянулась к трусикам. Клара отвела ее руку и сама сняла нижнее белье, стараясь не упасть. Потом, медленно и глубоко дыша, она вскарабкалась на смотровой стол.

Откинув подколенники, врач показал Кларе, чтобы она ложилась на спину. Она послушно улеглась, примостив голову на маленькую комковатую подушку. Врач поместил ее ноги на подколенники, и она закрыла глаза, представляя лицо Бруно, его темные волосы и белозубую улыбку. Когда мужчина дотронулся до нее, она дернулась и повернула голову, уставившись на свое отражение в медицинском шкафчике, в котором хранились шпатели, ватные тампоны и блестящие острые инструменты. Закончив осмотр, врач потрепал ее по колену и велел сесть.

— Бедняжка скоро родит, — сказал он медсестре. — Надо перевезти ее в палату.

Медсестра, сжав губы, с тревогой взглянула на Клару, потом взяла папку и протянула ее мужчине.

— Кто ее лечащий врач? — спросил он, нацарапав что-то в медицинской карте.

— Доктор Роуч, — ответила она. — Привезти кресло-каталку?

— Да, и побыстрее.

Медсестра вышла из комнаты, и врач обратился к Кларе:

— Ты знаешь, кто отец ребенка?

Клара кивнула, не в силах выдавить ни слова. Схватки становились все чаще.

— Мой жених Бруно, — хватая ртом воздух, все же ответила она.

— Где он сейчас?

— Не знаю, — выдохнула Клара.

— Это один из пациентов? — спросил врач.

Клара покачала головой. У нее на лбу и верхней губе выступили капельки пота. В комнату с креслом-каталкой вернулась медсестра. Она достала из шкафа больничную сорочку. Клара с трудом спустилась со стола и села в кресло, согнувшись вдвое от боли. Ей казалось, внутренности скоро полезут из нее и кровавой кучей извергнутся прямо на колени. Вдруг ее охватило непреодолимое желание встать с кресла, и она попыталась подняться.

— А ну-ка сядь! — крикнула медсестра и, не дав Кларе слова сказать, толкнула ее обратно в кресло.

— Я сейчас рожу! — закричала Клара.

Врач распахнул дверь, и медсестра повезла ее по коридору. Она повернула направо и припустила бегом, криком предупреждая других медсестер и пациентов, чтобы они уходили с дороги. Впереди санитар толкал инвалидное кресло, одной рукой поддерживая потерявшего сознание человека, чтобы он не заваливался набок. Санитар не успел быстро повернуть, и они едва не столкнулись. Наконец они очутились в коротком коридоре, и медсестра вкатила кресло в палату с единственной койкой.

— Встань, — велела она.

Вторая медсестра помогла Кларе подняться и начала снимать с нее одежду.

— Давай я помогу тебе надеть сорочку, — предложила она, сдергивая с нее лифчик. — У тебя скоро родится ребенок. Ты понимаешь?

— Да, — задыхаясь, ответила Клара. — Я говорила доктору Роучу, что беременна, но он меня не слушал.

Она просунула руки в сорочку, залезла на матрас и легла на спину. Ее пронзил новый приступ боли, и она вновь почувствовала непреодолимое желание тужиться.

Первая медсестра прикрыла ее тонкой простыней, а вторая держала лодыжки, уговаривая не тужиться, пока не придет врач. Клара металась на кровати, с трудом удерживая потуги. Ей казалось, что ее разрывают пополам, жилы и мускулы растягивались в разные стороны, вены напряглись так, словно вот-вот лопнут. Наконец в палату вбежал врач. Он велел медсестрам принести одеяла, полотенца и таз с горячей водой.

— Нам нужен морфин и скополамин, — отрывисто бросил он.

Медсестры выбежали из палаты, а врач снова стал осматривать Клару. Она приподнялась на локтях и уставилась на его лицо, силясь угадать по нему, в каком состоянии ее ребенок. В горле отдавался оглушительный стук сердца.

Если она правильно подсчитала, роды начались на две недели раньше срока. Схватки наступили внезапно, и она испугалась, что дочь родится недоношенной и погибнет. Вдруг схватка закончилась так же внезапно, как началась. Клара, тяжело дыша, упала на подушку.

— Что-то пошло не так? — спросила она.

— Лежи спокойно, пожалуйста, — попросил ее врач. — Я тебе помогу.

Медсестры вбежали в комнату с полотенцами, тазом, докторским саквояжем и кувшином с горячей водой. У Клары скрутило живот. Снова началась схватка, будто кто-то зажал ее в гигантские тиски. Она сделала глубокий вдох, схватилась за колени и стала тужиться. Она чувствовала, как широкая влажная головка ребенка продвигается вперед — он готовился покинуть ее тело и появиться на свет.

Клара учащенно дышала, хватая ртом воздух. По ногам текла жидкость. Она вздрогнула, когда ее уколола игла. Повернув голову, она увидела, что медсестра, сурово поджав губы, вогнала ей в плечо шприц. Клара попыталась сесть, но силы оставили ее. Она взглянула на врача. Лицо у него было серьезное, решительное. Это было последнее, что она увидела перед тем, как потерять сознание.

Иззи грызла ногти на заднем сиденье «мицубиси», разглядывая пробегавшие за стеклом здания Уилларда. В синем осеннем небе светило солнце, но похожие на наковальни грозовые тучи предвещали бурю. Слева мерцало озеро Сенека; его невысокие покатые волны плескались у далекого берега. Легкий ветерок качал верхушки деревьев. На прохудившуюся крышу лодочной станции, покрытую дранкой, слетались чайки.

А вот здания Уилларда и вся его территория выглядели абсолютно безжизненными. Казалось, здесь не шелохнется ни одна травинка, не дрогнет ни один листочек ядовитого плюща. И птицы сюда не залетали, не кружились над крышами и не садились на трубы. Лишь окна чернели на фоне красных кирпичных стен, как будто тут все выгорело дотла и солнцу было не под силу осветить застывшую внутри темноту.

Даже не верится, что она снова здесь, что ей предстоит войти в заброшенную больницу и прочитать старые истории болезней. Иззи глубоко дышала, чтобы прогнать страх. Лучше думать о том, что скоро она узнает, как сложилась жизнь Клары.

Три дня назад, после ужина, сделав уроки, Иззи призналась Пег, что взяла дневник Клары. Пег расстроилась, но не рассердилась. Она поняла, что Иззи была тронута судьбой незнакомки и обязательно вернула бы дневник на место. Пег похвалила ее за то, что она сказала правду, и прочитала короткую лекцию о том, как важно быть честной. Похоже, она сама была в восторге от того, что удалось разузнать Иззи.