«Неоснованной? – подумала Ева. – Но так не бывает. Всему есть своя причина и основание. То, что Спенсер иногда бывает чуть более любезен со мной, чем позволяют приличия, это еще никакие не основания и даже не предпосылки к ней». Ева думала об истоках этого деструктивного чувства Нелли и так и эдак, но ничего путного не приходило ей в голову. Вконец измучившись, она пришла к выводу, что лучше пойти и спросить об этом у самой Нелли. Конечно, не прямо сейчас, а по истечении какого-то времени. Выждать момент, когда она успокоится, и поговорить по душам. На этом Ева и порешила, а пока, чтобы не портить себе настроения, решила не думать о произошедшем на раскопках, а попытаться вытеснить этот неприятный эпизод из своего сознания. Но не тут-то было. Сделать это оказалось не так-то просто. В ушах Евы то и дело всплывал истеричный шепот Нелли: «Советую тебе, дорогая, держаться подальше от моего мужа, а то как бы чего не вышло».

Они закончили работу, когда солнце посылало уже последние свои лучи вдогонку угасающему дню. Только тогда Спенсер объявил об окончании работ. Он поблагодарил всех и отпустил по своим делам.

Какие тут у них могут быть свои дела, усмехнулась про себя Ева. После такого тяжелого дня ни у одного из них не может быть никаких дел, кроме как добраться до своей палатки на негнущихся ногах, упасть в спальный мешок и забыться тяжелым сном до утра. Ева так и намеревалась сделать.

Она удобно устроилась в своем спальном мешке и быстро задремала. Сон уже начал наваливаться на нее всей своей тяжестью, но неожиданно Ева проснулась от звука чьих-то шагов. Ева прислушалась, она надеялась, что человек пройдет мимо, ей ужасно не хотелось принимать в своей палатке гостей. Глаза ее слипались, и ломота в спине давала себя знать. Но шаги, к великому неудовольствию Евы, замерли возле ее палатки и застыли на месте. Ева прислушалась, обычно сразу за этим человек, пришедший к ней, обнаруживал свое присутствие, стучал по пологу палатки или подавал голос. Но на этот раз за пределами палатки было тихо. Ева не слышала звуков удаляющихся шагов, а это означало одно, что человек, пришедший к ней, стоит у палатки и не решается отчего-то войти вовнутрь.

«А может, он выжидает удобного момента, но какого? – Еву обдало страхом. – А если это Нелли, тогда зачем она здесь и чего хочет? Если это она, то явно пришла не с добрыми намерениями». Ева осторожно высвободилась из спального мешка, стараясь не шуметь, чтобы незваный гость, стоящий у входа, не уловил никакого движения внутри палатки. Ева огляделась вокруг, чтобы найти что-нибудь потяжелее на случай обороны, если это вдруг понадобится, и не нашла ничего лучшего, чем увесистая кастрюля, в которой они днем готовили еду. Кастрюля была с крышкой, и в темноте Ева не заметила ее. Крышка слетела с кастрюли и со звоном покатилась по полу. Ева замерла и в то же мгновение уловила движение по ту сторону палатки. Ей показалось, что человек, стоящий у входа, уходит. Выждав немного времени, когда звук шагов почти стих, Ева осторожно выглянула из палатки.

На небе стояла полная луна, ее бледный свет заливал все окружающее пространство. Невдалеке от палатки Ева четко увидела чей-то силуэт. По очертаниям фигуры это была женщина. Женщина легкой походкой удалялась от палатки Евы, но это была явно не Нелли. Женщина была в длинной юбке до пола, с распущенными по плечам волосами. Еву обдало холодом, и стало еще страшней, чем за несколько минут до этого. Внезапно женщина обернулась и улыбнулась Еве. И в то же мгновение весь страх Евы куда-то подевался, ей стало легко и спокойно. Женщина сделала рукой знак Еве, словно приглашая ее следовать за собой, и Ева, как загипнотизированная, последовала этому приглашению. Она вышла из палатки и направилась вслед за незнакомкой.

Женщина шла не оборачиваясь. Ева следовала на некотором расстоянии за ней, соблюдая небольшую дистанцию. Через некоторое время Ева с удивлением обнаружила, что незнакомка привела ее на место раскопок. Тут женщина остановилась и снова обернулась к Еве. Теперь она стояла от Евы совсем на небольшом расстоянии, давая возможность хорошо рассмотреть свое лицо. Ева ахнула. Эта женщина была индианкой из ее сна, который привиделся Еве в день ее приезда в Мехико. И только сейчас Ева заметила на шее женщины то самое ожерелье, которое так поразило ее в том самом сне. Женщина снова улыбнулась Еве и, сделав два шага перед собой, остановилась.

– Здесь, – коротко произнесла индианка и, сдернув ожерелье со своей шеи, бросила его на землю. Ева как зачарованная смотрела на то место, куда упало ожерелье. Сомнений не оставалось, это было то самое ожерелье из ее сна. Вдруг земля в месте падения ожерелья пришла в легкое движение и стала закручиваться вокруг него в легкий вихрь. Постепенно движение песка становилось все быстрее и все выше и выше. Песок уже кружился вокруг ожерелья плотными вихревыми потоками, вовлекая в орбиту своего движения все вокруг. В один момент Ева оказалась внутри сильной песчаной бури. Ее глаза уже ничего не различали вокруг, кроме песка. Опасаясь за свои глаза, Ева прикрыла их, чтобы защитить от попадания мелких песчинок, которые больно бились о ее лицо, руки, шею. Некоторое время она стояла с закрытыми глазами, до тех пор, пока буря не стала стихать. Ева осторожно открыла глаза и посмотрела туда, где только что стояла индианка. Незнакомка куда-то подевалась На том месте, где она стояла, Ева не обнаружила никаких следов от ее ног. Песок сохранял невозмутимую гладкость и покой. Ева перевела взгляд туда, где лежало ожерелье. Его нигде не было видно, лишь на песке от него остался четкий и явственный след. Ева оглянулась вокруг в поисках какой-нибудь метки. Ей под руку попался большой булыжник, который она передвинула на то место, где оставило свой отпечаток ожерелье. Завтра она намеревалась показать это место Спенсеру. Еве захотелось поделиться своими впечатлениями от всего произошедшего с ней с Левиным прямо сейчас, не откладывая до завтра, но внезапно ее сморил такой сон, что она чуть было не упала на землю и не заснула прямо там же, на месте раскопок. Совершенно обессиленная, едва передвигая ноги, Ева побрела к своей палатке. Там она упала в спальный мешок и мгновенно уснула.

Даниэль проснулся от солнечного света, который бил ему прямо в лицо. Солнце стояло довольно высоко на небе и всем своим видом возвещало, что давно начавшийся день уже в самом разгаре. Даниэль вскочил на ноги.

«Как же я мог проспать так долго, – с досадой подумал он про себя. – И мама почему-то меня не разбудила».

Даниэль хотел все это высказать матери, но слова упрека комом застряли в его горле, едва его взгляд коснулся тела Томи, распростертого на земле. Глаза ее были открыты и широко смотрели в небо, на губах застыла легкая улыбка. Глядя на нее, можно было подумать, что она прилегла ненадолго и о чем-то приятном задумалась на несколько секунд, но зиявшая на ее груди кровавая рана и нож, судорожно зажатый в уже давно окаменевшей руке, не давали возможности усомниться в том, что душа Томи уже там, куда устремлены ее глаза.

– Мама! – Даниэль с истошным криком рванулся к матери, но в этот момент почувствовал прикосновение чьей-то руки к своему плечу.

Даниэль резко обернулся и с изумлением увидел перед собой очень старого индейца. Лицо его, почерневшее от солнца и прожитых лет, все сплошь было испещрено морщинами, а волосы на голове были абсолютно седыми. Даниэль оторопел. Откуда он здесь взялся? Ведь, кроме них с матерью, на развалинах этого города никого не было. Но уже в следующую секунду Даниэлю стало все равно. Какая ему теперь разница, откуда взялся этот незнакомец, когда его любимая мать оставила его. Даниэль отвернулся от индейца и, пошатываясь, подошел к матери, опустился перед ее телом на колени и горько зарыдал. В этот момент огромное опустошение навалилось на него. Даниэлю казалось, что он совершенно один на всем белом свете, что на всей земле кроме него не осталось ни одного человека, ни единого, даже этого старого индейца.