Кадафресноса, куда они подевались? сидят поджав хвост в своих жалких берлогах, от страха совсем разум потеряли, сегодня к тебе пришли, завтра ко мне, что может быть отвратительнее повального страха, не будь его, все вместе преспокойно бы решили любую проблему, он попытался приподняться, громко подбадривая сам себя:

— Давай, Менендес, покажи, на что ты способен.

Нет, не смог, не хватило сил, он посмотрел на Лаурентино, тоже распростертого на полу, и в бессилии закрыл глаза. Майорга не верил своим глазам — то, что недавно было его обжитым домом, медленно исчезало во тьме ночи, словно кусок сахара, тающего в черной кофейной гуще, ну как тут не помянуть Святую Троицу? в Суарболе, возле дома, где живут родители его жены, стоит каменная стела, она сохранилась еще со времен кельтов, а на ней рельефное изображение обнаженного мужчины, левой рукой он прикрывает срам, а правая простерта к небесам, только кретины археологи могли увидеть в нем символ плодородия, на самом деле это он кукиш небу показывает, первое богохульство, совершенное в Бьерсо, нельзя сказать, что его парализовал страх, он не мог подняться из-за того, что ноги оказались переломанными в нескольких местах, мимо его обмякшего тела скользили какие-то тени, они волокли за собой последние камни его жилища, трусливые жадные воры, но еще трусливее были те, кто являлся немым свидетелем грабежа, будьте вы все прокляты, проклятье гулко прокатилось над развалинами дома, повсюду валялась разбитая в щепки мебель, ветер кружил разбросанное там и сям белье и никому уже не нужные бумаги.

— Ну, что теперь?

Гробовое молчание.

— Давай попробуем встать.

Оба мужчины поднялись на ноги, опираясь друг на друга, как на костыли.

— Это были молодчики из бригады «Газ».

— Таких мерзавцев надо давить как клопов.

— Ховино, если ты решишься кого-нибудь из них убить, можешь рассчитывать на меня.

— Вообще-то мстить должен ты сам.

— Если бы у меня хватило смелости, я бы убил Живодера, если…

Слова застряли у него в горле при виде душераздирающей картины человеческого несчастья, мрачные силуэты маячили в тумане, стервятники, терзающие падаль, жалкие бродяги без гроша за душой, тщетно выискивающие минерал, который сулит им благополучие в жизни, не в силах примириться со своими неудачами, они раздирают на куски внутренности трупа, хватают все подряд, рваное одеяло, колченогий стул, расплющенный кусок мыла, все, даже семейные фотографии. Как лунатики, бродили они вокруг, не обращая внимания на тех двоих, истерзанных, почти бездыханных людей. Перепуганные соседи, трусливо сжавшись, притаились за занавесками и безмолвно наблюдали, боясь зажечь свет.

— Господи, явись нам, если ты есть!

Там, где недавно стоял дом, теперь было пусто и голо, а посередине одиноко возвышалась супружеская кровать и на ней Леонора, она прижимала к себе девочку и закрывала ей ушки ладонями, охраняя сон ребенка, и монотонно напевала, словно молитву, колыбельную песенку. Сидевшая в постели под открытым небом жена показалась Майорге еще одной тенью, выступившей из темноты ночи, и он смотрел на нее, как на восьмое чудо света. Висячие сады Семирамиды, родосский колосс, стены Вавилона, египетские пирамиды, статуя Зевса олимпийского, храм Дианы и гробница Мавзола, все это он прекрасно знал по цветным картинкам на обертке еще довоенного шоколада «Нестле», альбом исчез вместе со всем остальным.

17

Я вышел из дому в прекрасном расположении духа, все инструкции Англичанина выучил назубок, как таблицу умножения, нервы словно натянутые струны, ведь впереди решающая ночь. Перво-наперво необходимо выбрать машину, дон Хосе Карлос Ариас самолично проводил меня до крытой площадки, служившей гаражом, и сторож с повязкой на рукаве пропустил нас без всяких разговоров, не хватало еще, чтобы он этого не сделал, за спиной у него красовался новехонький дробовик и уж конечно не солью заряженный, это точно, не скажу, что я такой мастак по части машин, но я знал, чего хочу, с первого взгляда прямо-таки влюбился в «Форд LE-2076» двухосный, пятитонный и восьмицилиндровый красавец, «горючее отдельно, трать сколько душе угодно из этих баков, тебе вполне хватит на две тысячи километров», даже останется, конечно, «бед-форд», «ханшель» и «шевроле» ничуть но хуже смотрятся, но уж больно хороши были покрышки у «форда», новенькие и сияющие, с четким рисунком, такие контрабандой из Португалии привозят, глаз не оторвешь, так и хотелось их погладить, я-то привык к старью, на котором места живого нет, одни заплаты, я посмотрел на шофера, и он едва заметно подмигнул, одобряя, мировая штука, шофера звали Рене Коусейро Лимузан, но он был больше известен под кличкой Француз, это был человек Ариаса, дед Рене по материнской линии был французом, одним из тех, кто приехал в Вильяфранку, чтобы строить консервную фабрику, здесь он и остался, женившись на девице из Санта-Фиц-дель-Сео, думаю, что Рене старше меня года на два, я был в восторге, мы создадим свою команду, а классовая борьба ничто по сравнению с борьбой поколений.

— Пойди пойми этих стариков.

— А уж в таком деле особенно, у них все шиворот-навыворот, сначала тебе галстук пожарят, а потом яичницу выгладят.

Ариас напутствовал нас, прощаясь:

— Ни пуха ни пера, будьте осторожны, а главное, не распыляйтесь по мелочам, действуйте точно так, как на думали, не отклоняйтесь.

Мы выехали на шоссе, направляясь к Тораль-де-лос-Вадосу, чтобы забрать груз у Элоя Поусады, полная луна плохая союзница для влюбленных и контрабандистов, но меня ее извечная улыбка добродушного соглядатая явно приводила в отличное настроение.

— Ты не находишь, что дон Хосе Карлос несколько со странностями?

— Это только так кажется, на самом деле он хитер как лиса, уж если ему что приспичит, обязательно добьется своего.

В Торале все прошло без сучка и задоринки, Поусада ничего не упустил из виду.

— Удачи тебе, Аусен.

— Она у меня вот где.

Я похлопал по карману, где лежал пистолет.

— Пусть лучше он тебе не понадобится.

Затем мы отправились в Лос-Барриос, здесь для меня начинались джунгли неведомого, и не был знаком лично со связным Антонио Йеброй, столяром-краснодеревщиком, но все инструкции я помнил четко, пятью три пятнадцать, Лос-Барриос на самом деле состоит из трех небольших селений: Вилар-де-лос-Барриос, Лос-Барриос-де-Салас и Сан-Эстебан-де-Вальдуэса, и этот самый Йебра ждал нас в первом из них, в похожем на дворец особняке с дворянским гербом, стены выложены камнем и шифером, рамы и притолоки из гранита, здесь много таких же старинных зданий, они мне напоминали дома на улице Агуа в Вильяфранке, у столяра была симпатичная физиономия, его очки близорукого внушали доверие.

— Будем грузить?

— Знаешь, почему я вынужден заниматься тем, чем занимаюсь