Несмотря на героизм русских солдат, украинских казаков, молдавских, валашских волонтеров, силы оказались неравными. Поражение в бою для османов не означало поражения в войне, тогда как для русских это был конец армии Петра I. 38-тысячная русская армия в районе Новые Станилешти была окружена почти в 5 раз предвосходящим по численности турецко-татарским войском. Поднялся женский вопль. Женщины рыдали в голос. Русской армии требовалось получить свободный выход из Молдавии. 10 июля в русском лагере сжигали документы. Многие из них потом писались по-новому, в угоду новой политической обстановке. Об уничтоженных документах историки спорят и по сей день, пытаясь найти подтверждение тому или иному факту. В Турции сохранились архивные материалы, но турецкие власти открывают не все фонды архивов даже сегодня, спустя 300 лет.

После обсуждения на военном совете вопроса о перемирии русская артиллерия прекратила пальбу. Над рогатками подняли белый флаг. Ответные выстрелы турецких пушек становились реже, пока не замолкли. Унтер-офицер Шепелев, получив от командования конверт, поскакал с ним к туркам. Визирь, вскрыв конверт, прочитал письмо, подписанное генерал-фельдмаршалом графом Б.П. Шереметевым:

«Сиятельнейший крайней везирь его салтанова величества.

Вашему сиятельству известно, что сия война не по желанию царского величества, как, чаем, и не по склонности салтанова величества, но по посторонним ссорам. И понеже ныне то уже дошло до крайнего кровопролития, того ради я за благо раэсудил вашему сиятелству предложить, имеете ль склонность, как мы о том имели известие, не допуская до такой крайности, сию войну прекратить возобновлением прежнего покоя, который может быть ко обоих сторон ползе и на добрых кондициях.

Буде же к тому склонности не учините, то мы готовыя и к тому другому, и Бог взыщет то кровопролитие на том, кто тому причина. И надеемся, что Бог поможет в том нежелающему.

На сие ожидать будем ответу и посланного сего скорого возвращения».

Визирь, посовещавшись с пашами и ханом, предположили, что русские затеяли какую-то хитрость.

Через час, не дождавшись возвращения Шепелева, Петр I приказал готовиться к атаке турецких позиций: «… телеги здвинуть и землею как возможно окопать волохам и казакам, дабы ежели турки не примут миру, возможно было на них итить, оставя в такой обороне багаж свой». Меры были приняты не просто потому, что царю что-то почудилось. Турецкие пушки уже минут пятнадцать как стреляли, «стрельба от часу более от неприятеля умножалась з батарей, аднакож, не гораздо вредило».

Шереметев написал второе письмо к визирю:

«Послали мы сегодня к вашему сиятелству офицера с предложением мирным, но еще респонсу (ответа) никакого по се время на то не возприяли, того ради желаем от вас как наискорейшее резолюции, желаете ли оного с нами возобновления мирного, которое мы с вами можем без дал пего пролития человеческия крови на полезнейших кондициях учинить.

Но буде не желаете, то требуем скорой резолюции, ибо мы с стороны нашей ко обоим готовы, и принуждены воспримать крайнюю, однако сие предлагаем, щадя человеческого кровопролития.

И будем на сие ожидать несколько часов ответу».

Царь позже вспоминал: «Ретироватца более было нельзя и стоять — для голоду как в провианте, так и в фураже — нельзя ж, но пришло до того: или выиграть, или умереть. Потом, когда ответом замешкалось, тогда послали к ним говорить, ибо более ждать не можем. Потом, когда и на ту посылку отповедь замешкалась, тогда велели полкам выступить. И когда сие учинилась, и наши несколько десятков сажен выступили, тогда от турков тотчас прислали, чтоб не ходили, ибо оне мир приемлют, и для того учинить унятие оружия, и чтоб прислали, с кем об оном трактовать».

Получив письмо, Балтаджи Мехмед-паша созвал военный совет, Крымский хан, который хотел только войны, тем не менее сделал заявление. Он предложил выдвинуть русским следующие условия мира: пусть те отдадут Азов, Таганрог, уйдут из Польши и не будут вмешиваться в управление запорожцев. После обсуждения на совете турками были выработаны требования:

«Божею помощиею и силою всевышшаго по мирному аккорду дабы Азов со всеми принадлежащими крепостями, как преже, отдан был.

Таганрог, Каменный Затон и на устье Самары новая фортеция совсем бы разорены были.

И впредь казаков, и запорожцев, и поляков не обеспокоивать.

И все места, которые прежде надлежали Порте, уступить.

Господаря волоского (Д. Кантемира) и Саву (Рагузинского), яко подданных изменников, дабы отдать, чтоб впредь наша дружба ненарушима была.

Трибут (дань), что Волоская земля (Молдавия) платит на один год, и дондеже та Волоская земля в прежнее состояние придет, чтоб те денги также на три года даны были.

И окроме купцов, никакого б посла в Царсграде не было.

И вся амуниция и пушки нам отданы б были.

И понеже король швецкой пришел под покров Пресветлые Порты, и того ради чтоб с обоих сторон для дружбы Порты Оттоманской никакой недружбы не было.

И впредь как нашим подданным от… никакой убыток и противаность не чинен…

И ежели учинитца под вышереченными кондиции, визирь будет просить салтанова величества, дабы те неприятельские поступки забвению предать.

И по вышереченной мере дабы были гарантирами агличаня и галанцы. И тогда со обоих сторон дадутца два эксемпляры».

Менее чем через два часа после отправки второго парламентера русский лагерь увидел, что возвращается трубач и ага с янычарами. Турецкую делегацию встретил генерал-поручик Берхгольц, знавший по-арабски. На этом языке изъяснялись делегаты. Турок сказал, что великий визирь согласен на перемирие, поэтому русские могут прекратить артиллеристский огонь. Турецкие батареи тоже замолкнут. Также ага уведомил, что русские могут присылать комиссаров для переговоров о мире.

К Балтаджи Мехмед-паше послом царь отсылал П.П. Шафирова. От Петра I Шафиров получил грамоту о полномочиях:

«Даем полную мочь государственному подканцлеру нашему барону Шафирову, отправленному из обозу нашего в обоз его салтанова величества к великому везирю Магметь-паше для трактования междо нами и его салтано- вым величеством миру. И что оный наш государственный подканцлер учинит и постановит, то от нас содержано будет крепко и ненарушимо.

Во уверение сего дана ему сия наша, царского величества, грамота с нашею государственною печатью.

В обозе нашем у реки Прута.

Июля 10-го дня 1711-го. Петр».

Шафиров получил инструкцию. Первый и четвертый пункты были написаны лично царем. Текст был составлен еще 9 июля:

«1. Туркам все города завоеванныя отдать, а построеныя на их землях разорить, а буде заупрямитца, позволить отдать.

2. Буде же о шведах станет визирь говорить, чтоб отдать все завоеванное, и о том говорить отданием Лифляндов. А буде на одном на том не может довольствоватца, то и протчия помалу уступать, кроме Ингрии, за которую, буде так не захочет уступить, то отдать Псков, буде же того мало, то отдать и иныя првинцыи. А буде возможно, то лутче б не именовать, но на волю салтанскую положить.