и Киева шла в ином русле — там зарождалась ненависть к «совкам» и «новым русским», которые мешают реализации сокровенной идеи «незалежности — западнизации». Общественно-политическая дискуссия в этом сегменте украинского общества проходила по прибалтийской схеме: как ограничить влияние тех, кто мешает нам быть европейцами.

Внутри одного общественно-политического пространства формировались две политические культуры: псевдороссийская и псевдоприбалтийская. Все это не могло не отразиться на обществе. Псевдороссийская политическая культура строилась на ностальгии по СССР, русском языке, православии и дружбе с Россией. При власти в России находились не коммунисты, поэтому данный фланг Москве был неинтересен. В Кремле тогда ломали голову над тем, как упорядочить своих левых. Эта культура не могла найти свою точку опоры в РФ, поэтому была маргинальной. Россия в тот момент проходила период накопления капиталов и борьбы Ельцина с Госдумой, поэтому события на Украине для нее были глубоко периферийными и гораздо менее драматичными.

Псевдоприбалтийская культура Украины базировалась на создании нового политического культа — УНР (Украинская Народная Республика).

Принцип № 23

Между УНР и УССР

Формально все постсоветские осколки являются наследниками союзных республик. Однако часто политические элиты целенаправленно подменяют историческую память, проводя политическую преемственность не от СССР, а от странных образований времен Гражданской войны и интервенции начала XX века. Так, в Азербайджане провозгласили свою государственность не от АзССР, а от Азербайджанской Демократической Республики, существовавшей до 1920 года. Пример такого исторического фокуса подали Прибалтийские республики, объявившие советскую государственность периодом оккупации. Не везде в бывшем СССР национальные элиты были готовы идти так далеко, как прибалтийские, — подобный плевок в память общества мог обернуться протестом.

На уровне идеологии объявление советской государственности преступной открывало невероятные возможности для махинаций с собственностью и манипуляций с обществом.

Магистральный процесс тех лет — приватизация. Объявляя советский период оккупацией, правящие элиты получали невероятные индустриально-промышленные активы. Национальные элиты 1990-х оказались несоразмерны промышленным объектам, которые им достались. Политического центра давно не было, а в экономическом центре боролись за полномочия. Элитам, оставшимся наедине с предприятиями, фабриками и заводами, ничего не оставалось, кроме как брать все, что плохо лежит.

Идеология «советской оккупации» была нужна в начале 1990-х, чтобы легитимизировать раздел активов. Далее она прижилась, так как позволяла манипулировать обществом: здесь мы празднуем 9 Мая, а там — скорбим о советской оккупации.

В украинском случае в качестве колыбели предложили УНР странное гособразование, которое мало что контролировало, но издавало много пафосных актов-универсалов и было бесславно отстранено от власти гетманом Скоропадским на немецких штыках, которого тоже бесславно отстранил Петлюра, после чего всех окончательно разогнали большевики.

Украинскому обществу предлагали в качестве исторической модели проигравшую и ничего не достигшую государственность периода Гражданской войны. Эта схема обязательно сработала бы, если бы не регионы Новороссии, жившие в псев-дороссийской культуре.

В общественном пространстве две эти культуры странным образом симбиотически существовали долгие годы. Однако псевдоприбалтийская была культурой медиа, модной интеллигенции, ЛОМов и всячески рукопожатна в посольствах и фондах. А псевдороссийская была «совковой», провинциальной, устаревшей, пенсионерской.

Какое-то время в обществе Украины существовало деление на тех, кто обращался вежливо «пан», и тех, кто такое обращение принципиально игнорировал, потому что «все паны в Варшаве». Употребление обращения «пан» и понятия «панство» — первый признак принадлежности к псевдоприбалтийской политической культуре.

В общественной жизни переход в псевдопри-балтийскую культуру воспринимался не как предательство, а как следующий этап развития и шаг в сторону света. Этот кульбит Леонид Кучма проделал на выборах 1999 года, когда баллотировался на второй срок.

Свои первые выборы он выиграл как кандидат от Юго-Востока/Новороссии. Однако за пять лет потерял общественную поддержку в этих регионах. Вопрос русского языка не решен. Особых успехов в экономике не было. К тому же Леонид Кучма провернул с Верховной радой фокус, которым заложил особую украинскую политическую культуру.

В 1994 году избирали не только президента, но и Верховную раду. Предыдущий состав был советским, а этот уже полностью «незалежным». Выбирать решили по одномандатным округам, исключив партийность. Это привело к тому, что в парламент пришли очень разные люди, не связанные между собой никакой дисциплиной. Так родился феномен Верховной рады. На публике — громкие обсуждения, депутаты возмущаются и сетуют на народное недовольство, а как дело доходит до голосования — хлоп, и решение принимается. Поскольку депутат никому не подотчетен, а голосование тайное, парламент превратился в хаотические 450 человек. Нет, фракции формально имелись, и кое-где даже наблюдалась дисциплина.

Показательна история с принятием Конституции. Верховная рада долго торговалась, но в результате проголосовала за Конституцию президентской республики. Ее принятие было первым нескрываемым актом массовой политической коррупции политического и законодательного центров власти. Вы же помните, что в 1995 году Рада и Кучма подписали «мировую»? Конституция и была этой мировой, в итоге Леонид Кучма получил полноту власти, а Верховная рада превратилась в элитарный представительский орган, который обладает главным правом — принимать бюджет и голосовать за кабмин. Законотворчества от нее больше никто не ждал.

Чтобы победить Верховную раду, Леонид Кучма коррумпировал ее на системном уровне. Согласно сделке, центром политической власти становился президент, а Рада — лоббистским органом высокого уровня, где утрясаются интересы крупных игроков и ищут свои гешефты игроки мелкие.

Верховная рада нормализовала мафиозное понимание политики. Все имело свою цену и было максимально удобно организовано. Коллективная ответственность позволяла парламенту принимать дичайшие с точки зрения государственных интересов законы, когда комбинаты и фабрики уходили за сотни тысяч местным, которые затем продавали их иностранцам за десятки миллионов. Первичная приватизация проходила как раз в 1993–2000 годах и в 1998 году преимущественно закончилась. Все нынешние миллиардеры сформировались еще при Леониде Кучме.

Общество видело, как насквозь продажная Рада на пару с Кучмой устроила аттракцион невиданной щедрости в интересах 1000 избранных семей Украины. Ответом на сговор стали парламентские выборы 1998 года.

Коммунисты заняли первое место с результатом 25 %. Вторым номером — чуть более 9 % — пришел «Рух» — легальные националисты. Третьими с 8,55 % стали еще одни левые — блок социалистов и «селян». Народно-демократическая партия власти, прямо связанная с Леонидом Кучмой, пришла пятой и набрала 5,01 %, уступив никому не известной партии зеленых с 5,43 %. Чуть меньше партии власти — 4,67 % — взяла партия «Громада», политическая сила бывшего влиятельного союзника Кучмы, а ныне злейшего оппонента Павла Лазаренко. Также в парламент прошли еще две партии, позиционирующие себя как левые, — Прогрессивная социалистическая (4,04 %) и Социал-демократическая объединенная (4,01 %).

Что мы видим по результатам голосования? Партию власти поддержали около 5 % избирателей. Общество Новороссии, четыре года назад поддержавшее Кучму