Нико встал справа от Вивьен, подвинулся еще дальше, ставя девочку между собой и главой миссии, которая тотчас взяла Сюзон за руку. Со стороны они смотрелись по-современному гармонично, но не совсем естественно: двое взрослых белых и черный ребенок. Современно, значит, в ногу со временем. По словам Вивьен, во Франции белой паре модно иметь черного ребенка; так заводят домашнего любимца, собаку или кошку.

Нико и Вивьен обменялись взглядами. Он улыбнулся ей, она – ему. Обе улыбки несли на себе отпечаток легкой снисходительности: Нико проделал трудную работу, фактически провел операцию на открытом сердце Африки. Вивьен, занимаясь своим делом, учитывала интересы русского адвоката. И встретились они с чувством чуточку перевыполненного долга.

«Вот они что задумали».

– Нужно помешать им, – громким шепотом Леонардо привлек внимание жрицы.

Времени в обрез, но Лео все-таки сумел представить последствия любого вмешательства. Девочка не попадет на самолет, но и в Камерун она не скоро вернется, если такое вообще возможно. Разбирательства в полиции, с привлечением посольских работников, так или иначе откроют глаза на правду. В этом деле все окажутся в проигрыше.

Что же делать?

Ответ он прочитал в отражении черных очков Мамбо, в которых видел свое искаженное лицо; как в простенькой шахматной партии, она просчитала на пару ходов вперед: «Русские в самолет не сядут».

«Найди и убей их!»

Про девочку султан не сказал ни слова.

Он потерял ее давно: в тот момент, когда получил известие о смерти сына.

И вот жрица нашла их. Осталось только убить. Сейчас любое лишнее движение может спугнуть русских.

Леонардо медленно развернулся, благо не углубился в толпу, и пошел назад. Не видел, но чувствовал, как следом идет Мамбо.

Вот и все. Нико отпустил руку Сюзон. И девочка только сейчас подняла на него глаза. Ровно в тот момент, когда первая группа детей, сопровождаемая миссионерами, миновала ворота и остановилась; на очереди вторая группа, готовая, говоря военным языком, выдвинуться вслед за первой. Худой седоватый миссионер с бордовой повязкой на руке несколько раз хлопнул в ладоши, шагнул сам и жестом руки поманил за собой детей. А теперь дело за Вивьен. Она, не отпуская Сюзон, шагнула наперерез группе; смешалась, растворилась в ней, стала частью, как хочешь назови. И Нико, оценивая это, снова примерил термин, однажды прозвучавший в конторе Алана Ришпена: иллюзионистка. Центральная фигура, она с самого начала дирижировала толпой, частью которой были и журналисты, и полицейские, и агенты безопасности аэропорта, и в то же время оставалась незаметной. Письмо лучше всего прятать в почтовом ящике, припомнилось Нико.

Он был готов послать Сюзон последний жест – группа детей во главе с седовласым миссионером была уже в двух шагах от невидимой черты, – как вдруг слух адвоката резанул резкий звук. Так «петь» могла только полицейская сирена. И перемигиваться так могли только проблесковые мачки на крышах спецмашин.

«Поздно», – пронеслось в голове Нико.

У него был единственный вариант – рвануть к Сюзон и, пользуясь моментом, вытащить ее обратно. Но девочка свела работу Нико на нет. Казалось, она действовала по плану, являясь полноправным членом отряда: присев, она высвободила свою руку и рванула навстречу Николаеву. Тот был готов заключить ее в объятья, но она пролетела у него под рукой и попала в объятья Мэрион.

Нико не походил на иллюзиониста, но он так быстро согнал с лица торжество, что этого не заметила Вивьен, смотрящая на него буквально в упор. И что бы ни случилось, он останется вне подозрений. Потому что не играл ни он, ни члены его команды, в которой самому младшему едва исполнилось пять лет.

Полицейские высыпали из машин и оперативно отсекли членов миссии и вывозимых детей от внушительной толпы, заполнившей широкую площадку, ведущую на летное поле аэродрома. И только по прошествии пяти минут, многим показавшихся вечностью, из черного полированного «Шевроле» вышел человек плотного телосложения, на котором генеральский мундир сидел как влитой. Поправив очки в золотистой оправе, генерал неторопливой походкой прошелся вдоль длинного ряда притихших детей и таких же молчаливых взрослых, которые ждали объяснений и боялись их.

В вальяжных манерах генерала было что-то от карателя. Он приостановил свой шаг напротив женщины лет двадцати пяти, одетой в серую мешковатую юбку. Оглядев ее с головы до ног, он спросил:

– Вивьен Гельфанд?

Та покачал головой.

– Нет, я…

– Достаточно, – осадил ее генерал.

Вивьен смело шагнула к нему. Ей дорогу преградил рослый полицейский. Начальник убрал его с пути чуть заметным шевелением широкой брови.

– Я Вивьен Гельфанд. И я хочу знать, что здесь происходит.

– Конечно, – последовал невозмутимый ответ. – Здесь происходит арест членов гуманитарной организации «Миссия Вивьен».

– По какому праву? Я подданная Франции. Это недоразумение…

– Если имеет место недоразумение, я лично принесу извинение вам и вашим коллегам, сколько бы времени это ни заняло.

– В чем нас обвиняют?

Чернокожий генерал пожал плечами и опустил уголки губ, как бы говоря: «Разве нужно объяснять?» И все же расставил все по своим местам.

– Вы подозреваетесь в незаконном вывозе ста детей. – И не удержался от акцента. – Ста детей. – Также не стал скрывать легкие следы недоумения: как же такая весомая цифра ускользнула от его внимания. Ладно бы там двадцать или тридцать…

От взора Алексея Николаева не укрылась еще одна группа, въехавшая на территорию аэропорта на двух машинах, и направлялась группа захвата к самолету. Он оказался прав: не прошло и двух минут, как экипаж самолета и чадские техники, находившиеся поблизости, были арестованы.

Своей радости не скрывала лишь Сюзон. Она дотянулась до Нико и подергала его за штанину. Когда их взгляды пересеклись, девочка спросила:

– Мы никуда не летим?

– Чему ты радуешься? Если мы не летим, значит, мы едем. И если мы не едем, то идем. Если понадобится, будем ползти. Как букашки.

Девочка довольно рассмеялась и попросила у Мэрион поесть.

С момента ареста миссии прошло чуть больше получаса. В общей сложности под стражу были взяты пятьдесят человек: пятнадцать членов гуманитарной организации, пять журналистов, члены экипажа плюс тридцать добровольных помощников, включая выходцев из Дарфура.

Нико набрал номер Юлия Вергельда и услышал сообщение: «Набранный вами номер находится вне зоны досягаемости сети». Разумеется, вне зоны. Адвокат легко представил себе не сам поселок в сорока километрах от Абеше, где, по мнению Вивьен, должен находиться ее злейший друг, а точку на карте. В эту точку смело можно втыкать ножку циркуля и очерчивать круг в восемьсот километров в диаметре: ни одного значимого населенного пункта, за исключением самого Абеше, на этом расстоянии нет. А этот город – административный центр префектуры Вадаи, полупустыня у подножья массива Мараоне. Еще его называют плато. В этом центре не наберется и ста тысяч жителей, если только считать вместе хирургическую бригаду Международного Комитета Красного Креста.