И Роберт Аткинс скончался в 72 года[123].

Иными словами, диеты не всесильны. Если видите, что вам недостаточно правильного питания и физических упражнений, чтобы сохранять здоровье и хорошее самочувствие, прошу, не пренебрегайте медикаментозными средствами. Они действенны и способны улучшить ваше состояние, не нанося дополнительного вреда здоровью.

При диабете второго типа терапия первой линии (то есть метод лечения, который следует рассматривать в первую очередь) – это метформин, старейший и самый дешевый препарат. При приеме в таблетках он не только повышает чувствительность мышц к инсулину, благодаря чему организм будет меньше производить его, но и уменьшает количество глюкозы, которую печень выбрасывает в кровоток. А самое ценное: у больных диабетом, как было установлено, улучшает познавательную функцию в долговременном плане. По данным исследований, метформин способен почти на треть снизить риск развития слабоумия. И по свидетельству ученых из Австралии, это единственный диабетический препарат, который может предотвратить у пожилых людей потерю памяти[124], навыков исполнительного функционирования и вербального обучения (приобретения опыта, знаний, умений и навыков через словесные инструкции, разъяснения, описания). Я не призываю принимать метформин для улучшения умственных способностей и работы мозга, а просто обращаю ваше внимание на то, что можно и нужно рассматривать разные подходы к лечению.

Дженнифер было шесть лет, когда у нее проявились первые симптомы. Впрочем, настолько незначительные и еле различимые, что родители приписывали их возрастным особенностям развития. Выражалось это во внезапных приступах тревоги и страха, побуждавших девочку без всякой видимой причины вдруг бросаться в объятия родителей, ища защиты. Через несколько месяцев внезапные приступы участились, страх и тревога стали с большей силой одолевать Дженнифер и теперь сопровождались видениями каких-то незнакомцев, хотя их и в помине не было рядом. Родители отвели ее к доктору, но тот заверил, что поводов для беспокойства нет. Однако припадки повторялись все настойчивее – сначала раз в неделю, потом каждый день, а после и по несколько раз за сутки.

Однажды Дженнифер вдруг потеряла сознание и рухнула на пол. Спустя секунды она очнулась, но абсолютно не помнила, что с ней случилось. Врачи наконец-то спохватились и сообразили, что делать. Девочку отправили на сканирование головного мозга. Было предположение, что припадок, отключивший ее сознание на несколько мгновений, вызван опухолью.

Однако МРТ выявила картину безукоризненно здорового, безупречно структурированного мозга. Никаких отклонений, все в идеальном порядке: каждая извилина и каждая бороздка, каждый сосуд в системе кровоснабжения и каждая полость, как и все костные структуры. Просто по учебнику анатомии. И значит, поиск причин следовало продолжить. Голову Дженнифер облепили электродами – вдруг выявятся аберрантные (неверные) электрические сигналы? И снова никаких отклонений, норма.

Для дальнейшего обследования ее поместили в больницу, чтобы несколько дней в суточном режиме наблюдать, как ведет себя ее электроэнцефалограмма. Однажды во время завтрака на девочку вдруг снова накатил панический страх. В тот же момент плавные ритмичные линии на ее ЭЭГ, отражающие динамику мозговых волн, вдруг словно взбесились. Вспышка эпилепсии. Этим кратковременным припадком страха лобная доля мозга предупреждала о наступлении судорог, которые пока не случились. В медицине это состояние зовется аурой и означает ощущения или переживания, регулярно предшествующие эпилептическому приступу.

Родители сначала никак не хотели верить в этот диагноз. Как же так, разве эпилептики не валятся на землю и не дергают судорожно руками-ногами? И правда – у Дженнифер на тот момент форма заболевания была гораздо мягче, и выписанное врачами лечение помогло привести состояние девочки к норме.