Так что же ей все-таки делать? Просто сказать «спасибо» и отказаться от своего счастья? Отказаться от Олега и согласиться сделать то, что от нее требует Власов? Убить человека?..

От этой мысли Насте становилось по-настоящему жутко. Одно дело — стрелять по бегущим мишеням. И совсем другое — стрелять из оружия, настоящего, боевого, а не спортивного, при этом целиться туда, где бьется еще живое сердце… Что она знает об этом человеке, жизнь которого теперь во многом зависит от ее решения? Практически ничего, или только то, что он каким-то образом был виновен во всех ее несчастьях. Именно благодаря ему Игорь попал в это положение, которое теперь тяжким бременем легло на хрупкие Настины плечи. Но это слова Власова. А верить Власову было бы глупо. Конечно, все на самом деле могло обстоять именно так, как он и говорил, но легче от этого Насте не становилось. Кто бы там ни был этот человек — ведь она не Бог, чтобы судить, достоин или не достоин он жить на этом свете. Она не может — ни по собственной воле, ни по приказанию всесильного Власова — лишать человека жизни. Самого святого, дорогого и неприкосновенного… Это слишком страшно. Содрогнувшись, Настя подумала о том, что ни за что и никогда в жизни не смогла бы выстрелить в живого человека. Даже если бы в роли ее мишени выступал не какой-то незнакомый человек, а, скажем… сам Власов…

Слабая мысль змейкой мелькнула в сознании. О чем это она? Настя покачала головой. Нет-нет, конечно же, нет. Даже если бы это был сам Власов — все равно нет. Но как же быть, в таком случае?! Вопрос так и остался нерешенным.

Вечером, придя домой с тренировки, она застала его сидящим на лавочке возле подъезда.

— Олег, — смущенно пробормотала она, — извини, я даже представить себе не могла…

— Как ты себя чувствуешь? — перебил он се.

— Нормально. Отлично. Замечательно…

— Ну, хватит, — засмеялся он, — я понял, что твоя бледность — это просто пудра. Так ведь?

— Олег…

Он снова не дал ей договорить:

— Ну, а на будущее, чтобы таких вот нонсенсов больше не возникало — я имею в виду, чтобы мне больше не пришлось сидеть на обледенелой лавочке и караулить свою хозяйку… Я думаю, мне не помешало бы иметь ключи от квартиры, — выдохнул он после многозначительной паузы и добавил: — Ну и хам!

— Кто? — не поняла Настя.

— Конечно же, я! — почему-то грустно ответил Олег. — Ладно, ты извини меня, малыш, за мою настойчивость. Просто мне на самом деле так надоело жить одному! Хотя не в этом дело, я совсем не то хотел сказать. Просто я хочу быть с тобой. Всегда. Просыпаться с тобой рядом, засыпать, пить кофе по утрам, слушать твое дыхание, смотреть, как ты читаешь, как ты расчесываешь волосы… Я люблю тебя, Настя. А разве это не естественно — желание всегда быть рядом с любимым человеком, не расставаться с ним никогда?

— Это естественно, только, Олег… — Она смущенно опустила глаза, в глубине души понимая, что не хочет ему возражать, что она сама, возможно, еще сильнее, чем он, хочет того же самого — засыпать и просыпаться рядом с ним, пить кофе по утрам и смотреть, как он бреется в ванной… Ведь в этом и есть счастье. И если бы не эти чертовы обстоятельства…

Олег как будто бы почувствовал, о чем она думает.

— Настя, у меня такое чувство, что ты что-то от меня скрываешь. Я же вижу, что ты любишь меня. Любишь… И не смей возражать!

Он поднес палец к ее губам, слегка нажав на них. Настя не смогла удержаться от того, чтобы легонько не поцеловать этот палец. Олег тут же привлек ее к себе и закрыл поцелуем рот.

— Олег… — Отдышавшись, она умоляюще подняла на него глаза. — Послушай, может быть, мы все-таки поднимемся домой? У тебя есть одна странная привычка, я заметила — ты любишь целоваться на морозе…

— Это одна из разновидностей серьезного сексуального расстройства, — произнес он без улыбки, — только ей еще не придумали название. Давай назовем ее «Синдром Виноградова».

— Синдром Виноградова? — переспросила Настя с улыбкой. — А почему Виноградова?

— Потому что Виноградов — это моя фамилия.

На этот раз Олег улыбался, а Настя, наоборот, почувствовала, что ей совсем не до смеха.

— Олег, послушай… Неужели ты сам не понимаешь — ведь мы с тобой совершенно ничего друг о друге не знаем! Я даже не знала до сих пор, как твоя фамилия!

— Послушай, Настенька, я с тобой целиком и полностью согласен. Но тогда ответь мне на один вопрос: если бы моя фамилия была не Виноградов, а, скажем, Абрикосов, ты бы любила меня от этого меньше? Или больше? А если — Чесноков? Знаешь, был такой знаменитый теннисист.

Не дождавшись ответа, он вдруг подхватил ее на руки — легко, словно она на самом деле была пушинкой, — и стремительно побежал вперед, взлетел наверх по ступенькам. Настя смеялась, обхватив его руками за шею и крепко зажмурив глаза.

Дома, разливая по тарелкам горячий суп, Настя слушала Олега — он определенно в тот вечер пребывал в отличном настроении и рассказывал ей смешные случаи из реальной жизни журналистов. Она смеялась, но смех получался каким-то натянутым, не совсем натуральным. Через два дня она должна была дать Власову окончательный ответ.

— Настенька, — Олег встал, поднял со стола пустые тарелки, отнес их к раковине и поставил на стол чашки, — ну скажи мне, чем я могу тебя развеселить? Что с тобой происходит?

Настя вздохнула и в который раз произнесла:

— Олег, ведь ты обо мне ничего не знаешь.

— Ты права, — он сказал это серьезно, — я о тебе действительно почти ничего не знаю. Лично я считаю это абсолютно не важным — важно только то, что я люблю тебя такой, какая ты есть. Не думаю, что что-то может измениться от того, что твоя бабушка, как окажется, сидела в тюрьме по обвинению в причастности к заговору, а прадед был дезертиром в Первой мировой войне. Или, может быть, в своей прошлой жизни ты сама совершила какой-то серьезный грех? Например, обидела муху?..

Он налил в обе чашки крепкий свежезаваренный чай и опустил в каждую по кусочку лимона. Настя смотрела на круглые желтые дольки — как будто два маленьких солнышка плавали в коричневой воде.

— Начнем с того, что я замужем.

Олег, нахмурившись, попытался отшутиться:

— Я не предлагал тебе руку и сердце. Знаешь, все эти формальности…

Но, заметив, как помрачнело ее лицо, тут же вскочил со стула, присел возле Насти на колени и, заглянув ей в глаза снизу вверх, произнес:

— Настя, я все знаю. Я знаю, что у тебя где-то есть муж, с которым ты формально еще не развелась. Но я знаю и то, что ты не поддерживаешь с этим человеком никаких отношений… Разве это не так?

Олег снова нахмурился — на мгновение Насте показалось, что он засомневался в том, что на самом деле не ошибается. Она не стала его мучить.

— Конечно, не поддерживаю. Даже при всем своем желании я бы не могла поддерживать с ним отношения, потому что я просто понятия не имею, где он находится.