Сэцуко, как оказалось, напрасно боялась свекрови. Вдовствующая императрица буквально осыпала ее подарками и даже придумывала для нее новые наряды. Сэцуко с мужем частенько хаживали к ней в гости, все вместе они смотрели кинофильмы (включая голливудские картины «Веселая вдова», «Том Сойер», «Марокко» с Марлен Дитрих в главной роли). Вдовствующая императрица, в свою очередь, навещала молодых в их замке. В будущем степень доверительности и сердечного участия, оказанная императрицей Садако супруге Титибу, станет беспрецедентной по отношению к супругам трех остальных ее сыновей. Суровые правила придворного протокола строго регламентировали дружеские визиты Сэцуко к Хирохито и Нагако. Со временем Хирохито еще более отдалится от Титибу. Неформальные контакты между двумя августейшими братьями практически сойдут на нет.

Позже Сэцуко придет к следующему выводу: ее брак с Титибу являлся тайной надеждой вдовствующей императрицы на «большее сближение Англии, Америки и Японии». Садако волновала будущность Японии в когорте мировых держав и ее отношения с другими странами. Садако надеялась, что влиятельные иностранные визитеры воспримут принца и принцессу Титибу как представителей новой Японии. Супругов Титибу отличали изысканные манеры, прекрасное образование, космополитизм. Титибу придерживались современных взглядов, держались непринужденно и открыто. К сожалению, «лягушек в колодце» было еще ой как предостаточно…

Несмотря на успех с британским турне, Хирохито продолжал чувствовать себя неловко и натянуто на аудиенциях с иноземцами. Супруги Хирохито вели замкнутый, несколько аскетичный образ жизни, в сущности, не имели настоящих друзей, доступ к ним даже ближайших членов императорской семьи жестко ограничивался. Вдовствующая императрица пыталась организовать «семейные посиделки» — Хирохито с Нагако не пришли ни разу. Император позволял себе спиртное в исключительно редких случаях, а императрица Нагако сама испытывала гнет суровых протокольных ограничений, уходящих корнями в глубокое прошлое императорского двора. Говорят, японки вольны в поступках в возрасте до семи лет и после шестидесяти.

Очевидцы в императорском дворце характеризовали брак Хирохито как «предупредительную близость» и «прекрасный союз». Летом чета Хирохито отдыхала на приморской вилле, проводя прогулки по побережью в неизменной компании гофмейстеров двора. В Токио в часы досуга чета много читала, гуляла по дорожкам императорского сада. Хирохито являлся прекрасным знатоком ботаники, знал наименования всех растений в саду. Чета прикармливала диких уток, журавлей и лебедей в императорских прудах. Птицы узнавали их: черный лебедь, как заправский японский олигарх, буйно бил крыльями и зло шипел, отгоняя соперников. Нагако, обладавшей приятным голосом, нравилось музицировать за пианино и вместе с мужем слушать патефон. Кроме того, Нагако страстно любила пинг-понг, и Хирохито часто наблюдал за ее игрой. Во дворце имелось поле для гольфа (9 лунок), после полудня супруги частенько упражнялись на нем. Нагако обучилась гольфу уже после свадьбы, дабы угодить супругу, но особого интереса к игре не проявляла. Когда Нагако не выходила на поле, лебеди и гофмейстеры могли наблюдать императора в одиночестве, с клюшкой в руке.

Хирохито всерьез увлекся морской биологией. На территории дворца выстроили лабораторию общей площадью 1600 квадратных футов (во главе ее поставили бывшего школьного учителя биологии Хирохито). Нагако помогала супругу собирать крошечные создания в приливных бассейнах. Облаченная в белое кимоно, императрица медленно шла по песку, подавая императору сачок или неся тубус для забора образцов. Зимой в снежные дни император с кем-нибудь из молодых гофмейстеров проводил час-два на лыжне, спускаясь с пологих склонов на территории дворца. Вряд ли Хирохито с Нагако раскатывали на роликах по дворцу.

Когда во дворец привезли дочерей, счастье родителей не знало границ. Хирохито ловил для них головастиков в пруду, а любимым занятием венценосного семейства стала игра в прятки. Бывало, император настолько увлекался игрой с дочерьми, что гофмейстерам приходилось отрывать его для неотложных дел. Кроме того, гофмейстеры заботились о недопущении просачивания в прессу фотографий императорской семьи на отдыхе.

Комната дочерей соединялась с покоями родителей длинным коридором — громадный шаг вперед по сравнению с традиционной полной изоляцией родителей от детей в недалеком еще прошлом. Императрица Нагако навещала дочерей и сама кормила их, пела им колыбельные и, как утверждают, даже меняла подгузники. Такое поведение не приветствовалось императорским двором, не заинтересованным во «вмешательстве» в воспитательный процесс. Придворные жаловались: Нагако испортит детей, и они вырастут своевольными и непослушными!

У Нагако на четвертом году замужества внезапно заболела «необъяснимой болезнью» (по некоторым источникам — пневмонией) и через шесть дней умерла ее вторая дочь (шестимесячная принцесса Сатико). В сентябре 1929 г. Нагако опять родила девочку (принцесса Кадзуко). По сведениям одного из японских исследователей, вскоре после родов некая придворная дама заявила Нагако, что «таково проклятье Ямагаты» и императрица никогда не подарит императору наследника. В марте 1931 г. японская нация вновь с надеждой ожидала двойного гудка сирены из императорского дворца (один сигнал — девочка, два — мальчик). Увы, сигнальный гудок возвестил о появлении на свет четвертой девочки (принцесса Ацуко).

В прежние времена подобная проблема решалась указом императора об усыновлении ребенка одного из родственников либо признания наследником сына официальной наложницы. Хирохито же стал первым за последние 150 лет истории императорской династии родным сыном императрицы! Японские источники утверждают, будто за спиной Хирохито готовилось решение о возрождении института официальных наложниц императора. Граф Танака Кокэн, самый горячий поборник движения «за другую женщину», с пеной у рта пытался убедить в этом каждого, кто, по его мнению, имел хоть какое-то влияние на императора. Танаке было за восемьдесят, он занимал на тот момент посты президента Школы пэров и министра императорского двора, зная, как говорится, все ходы и выходы. По слухам, Танака самолично выбрал в наложницы Хирохито трех чрезвычайно привлекательных девиц, подготовив на каждую подробное досье с фотографиями и пытаясь через некоего гофмейстера «прозондировать» настрой Хирохито… Согласно этим источникам, Хирохито будто бы категорически отказался от затеи подобного рода. Якобы Хирохито в разговоре с Нагако обмолвился, что даже если трон и перейдет со временем к одному из его братьев или их наследников, то его это мало заботит… В течение десятилетия (1921–1931 гг.) Хирохито продолжал движение по стезе фундаментальной трансформации собственной личности: от честолюбивого молодого плейбоя до этакого рассеянного профессора, стоящего в сторонке от близкого к извержению жерла вулкана (то есть заговоров, кровопролития, социальных и политических потрясений в Японии в недалеком уже будущем).

За стенами дворца сгущались грозные, зловещие тени. Прошло десять лет с тех пор, как Хирохито принял на себя обязанности императора. Ужасающее по масштабам землетрясение в Канто — ничто по сравнению с грядущими потрясениями. Великий японский эксперимент «открытости Западу» оказался на поверку сопряжен с множеством «дурных напастей». Небрежение, оказанное азиатской расе в Версале, и крах англо-японского альянса внесли сумятицу в умы прогрессивной японской общественности, породили сомнения в неправоте сторонников изоляционизма, разыграли аппетиты ультраправых. Многовековая островная паранойя получила свежий стимул, японское общество вступило (как говорят в Японии) в «темную долину». Провалы японской дипломатии, углубляющийся экономический кризис в стране спровоцировали очередной виток заговоров и интриг в рядах японской военно-политической верхушки, заговорившей о своих традиционных территориальных притязаниях к материковой Азии. Отвергнутая высокомерным Западом, уязвленная Япония почувствовала себя загнанной в угол и решилась впредь идти собственным, милитаристским путем. Россия — тогда Советский Союз — могла рассматриваться Японией в качестве прямой угрозы, однако Великобритания и США (ненадежные теперь друзья) также в перспективе могли оказаться таковыми. Тон Токио стал резким. Токио обратился внутрь, копя агрессию. Имея в активе поверженную Корею, японский Генштаб увеличивал интенсивность разведывательно-диверсионных операций на территории Маньчжурии и северных районов Китая.