Раза два оглянувшись на Вальку, она попробовала было убыстрить шаг – не помогло. Пугливо осмотрелась по сторонам, перехватила кошелку второй рукой, прижала ее к животу; попыталась обмануть его, нырнув в какую-то подворотню – Валька преследовал ее неотступно!

И вот только тогда, когда Марья Федотовна, прижавшись широкой спиной к обшарпанной стене подворотни, с выражением нешуточного ужаса на лице выставила впереди себя кошелку и приготовилась закричать, – тогда Валька, почти вплотную приблизившись к перепуганной женщине и взяв ее за руки, сказал тихо, вкрадчиво и очень вежливо:

– Марья Федотовна, не пугайтесь. Про вас мне рассказала ваша… ваша клиентка и пациентка, Наталья Березнева. Та самая, которая была у вас на приеме сегодня в пять часов. Понимаете? Вам нечего бояться, ведь рекомендация Натальи Николаевны говорит сама за себя, верно?

Слова или тон, которым они произносились, кажется, подействовали: большой круглый подбородок ее перестал дрожать, и рот, из которого вот-вот должен был раздаться крик, захлопнулся. Теперь она смотрела на Вальку без страха, но и без особенного доверия.

– Марья Федотовна, помогите. Вы – наше единственное спасение. Мне сказали, что вы творите чудеса. Нам с женой нужен ребенок, Марья Федотовна. Три года мы женаты и три года мечтаем о ребенке, и вот недавно врачи сообщили, что никакой надежды нет…

* * *

– Что?! Ты сказал ей, что женат? – не выдержала Арина.

Валька пожал плечами:

– А как бы я тогда выкрутился, сама посуди? Не обижайся, Арь, ты пойми, что это было просто необходимо – так сказать!

Вот дурында! Подумал, что его ревнуют!

– Да я не об этом! Она что – не удивилась, что ты такой молодой и уже женатый? Да еще три года? И даже если не удивилась и поверила – почему не посоветовала подождать еще несколько лет?

– Не забывай, что в той подворотне было темно, а в темноте я, может быть, еще смогу сойти за большого, всамделишного мужчину, – съязвил он, пряча в уголках глаз уязвленное самолюбие. – Ну и потом, рекомендация Натальи Березневой для нее говорила сама за себя. Словом, она дала мне телефончик. И даже почти без колебаний.

– Телефончик? Чей телефончик?

– Одной конторы. Официально она называется «Брачное агентство «Стрела Амура».

Арина поморщилась – пошлость названия ее покоробила.

– И, как стало понятно дальше из намеков Марии Федотовны, эта контора занимается не только тем, что знакомит перезревших девиц с потрепанными молодцами. В «Стреле Амура» оказывают и другие, более важные услуги. В частности, помогают завести ребенка… тем, кто не может сделать это самостоятельно.

– Так-так… – Арька только сейчас заметила, что продолжает машинально держаться за ручку помойного ведра, и отпустила его. Громыхнув, ведро покатилось по пожухлой траве. – Как ты думаешь, это нам может пригодиться?

– Не знаю. Но, во всяком случае, это информация.

– Так! – Она даже ногой притопнула от нетерпения, но в полумраке двора мелькнула чья-то тень, и ей пришлось пригнуться и снова сесть на эту железяку. – Так! Слушай! Я, кажется, поняла!

Мысль, которая пришла Арьке в голову, была так неожиданна, что она опять вскочила. Валька почти силой усадил ее на место. Прежде чем заговорить, она сделала три глубоких вдоха.

– Валька! Господи, это же так просто – почему мы не догадались сразу, Валька?! Помнишь этого, ну, того типа, ну, того убитого мужчину, которого мы, то есть я, то есть сначала я, а потом ты, нашли на лестнице??? Он же был оттуда! Он был ихний клиент!

– Чей?

– Этих, из «Стрелы Амура»! Ведь он же сделал мне предложение, ну то есть сперва в темноте и бреду принял меня за Анну, а потом сделал предложение!

– Так ты думаешь, что…

– Да!!! Как же его звали-то, господи… А! Соломон Фридман! Зубной врач! Ну конечно, он шел к ней на свидание!

– Стоп! – Валька снова заставил Арину сесть и даже слегка придержал за косу, чтобы она не вскакивала и не вскрикивала. – Если это так и Фридман нашел данные Анны в базе «Стрелы Амура», так почему же сама Анна говорит, что она с ним не знакома?

– А может быть, она и не знакома?

– То есть Соломон, ни разу даже не встретившись с Березневой, уже сразу готов был сделать ей предложение?

– А что, и такое бывает! Не забудь – она красавица!

– Все равно сомнительно.

– Так проверь! Нет! Вместе проверим! Завтра!

– Что?

– Арька! – донесся с балкона грозный папкин голос. – Арина! Быстро домой!

В последний раз он зазывал ее таким образом с улицы лет эдак десять-двенадцать назад.

– Сейчас, пап!

– Русский час – шестьдесят минут! Быстро, я сказал!

– Иду, иду!

Подумаешь! Как будто все то время, что Арька говорила с Валькой, он там переживал за ее отсутствие. Уж, наверное, намиловались со своей рыжей вволю!

– Арина!!!

– Иду!

Арька весьма неохотно вынула свою руку из теплой Валькиной ладони, и… ну в общем, перед тем, как ей скрыться в подъезде, они вдруг несколько раз быстро поцеловались.

* * *

На следующий день, как и было решено, Макс проводил Арьку в институт и без труда нашел в Мосгорсправке адрес Сарыгиной Киры Александровны, действительно родившейся 28 декабря 1982 года и проживающей по улице Фомичевой, 16.

Это был обычный панельный дом в обычной «Рабочей слободке», которую окружает район «Планерной» со всех сторон. Серый дом, осыпавшаяся штукатурка, грязный подъезд. Нужная квартира находилась на втором этаже.

Макс давил пуговку звонка, наверное, целый час – ответа не было.

– Вы к Кире? Ее нету. Вчера на «Скорой» увезли.

Сверху, держась за перила лестницы, спускалась соседка. С поводка у нее рвался черный с белыми подпалинами спаниель.

– Как на «Скорой»? Куда? Почему?

– А шут ее знает. Живот у нее подвело, что ли. Позвонила вот – собаку, грит, возьми у меня на время, теть Вера. Посмотри, мол, а я заплачу. Ну я и взяла, а чего ж. Поди, не обидит меня Кирюха, когда вернется.

Теперь она поравнялась с Максом и говорила, с трудом удерживая собаку. Было достаточно кинуть только один взгляд на это одутловатое, с сеткой прорванных капилляров лицо и воспаленные глаза, чтоб угадать в соседке Киры Сарыгиной обыкновенную пьянчужку, каких можно встретить едва ли не в каждом доме с такими вот грязными подъездами.

Максим поморщился, не утерпел и отступил на шаг, с трудом скрывая отвращение, – он до дрожи не любил некрасивых и дурно пахнущих людей.

Уже старая, на вид совсем древняя, маргинальша рассматривала его с нескрываемым любопытством и время от времени облизывала пересохшие губы. Это дало Максу время преодолеть себя и подготовиться к следующему неизбежному вопросу: