я очень хотела отшвырнуть герцога в сторону воздушной волной, как однажды поступила с Кайлом, и не смогла. Магии у меня больше не было. Совсем!

— Что вы сделали?.. — почти беззвучно прошептала я.

Отодвинувшись, Лерой старший посмотрел на меня и широко улыбнулся. А я вспомнила, что для убийства человека не обязательно нужна магия! Вот эта улыбка Эйджела в момент моего полнейшего бессилия вызвала лютую ненависть, которую я и продемонстрировала, когда ударила его в горло. Прямо как нас учили на парах по боевым искусствам. Потому что нельзя меня так пугать. Я тогда зверею и пытаюсь уничтожить угрозу! Лучше пусть сдохнет он, чем я. От любви до ненависти, как говорится!

Но, судя по всему, герцог тоже закончил нашу академию, поскольку успел немного уйти в сторону от удара. В следующий миг я уже лежала на спине, придавленная тяжелым крепким телом мужчины. Руки вздернуты над головой, дышать нечем. Красота! Сейчас меня просто придушат и все. Действительно, зачем долго страдать и уговаривать меня не выходить замуж за Кайла, если можно просто напоить какой-то дрянью, лишить магии и задушить?

— Ты что творишь, ненормальная?! — зашипел мужчина.

— Это я что творю? — прохрипела, с трудом выпихивая слова. — Ты меня отравил какой-то гадостью, забрал магию, что делают лишь ради возможности убить мага, а теперь спрашиваешь, что я творю?!

Лицо мужчины вытянулось, словно с ним заговорил кактус, а после он приподнялся, прекратив попытку удушения. На меня уставились невероятно удивленным внимательным взглядом. Неужели он решил, что я не догадаюсь и дам спокойно себя прикончить?

— Зачем мне убивать будущую жену? — озадаченно произнес герцог.

— Не пытайся… Что?!

От моего визга он поморщился, но довольно быстро взял себя в руки и обворожительно улыбнулся со словами:

— Ты передумала выходить замуж?

Я моргнула. Потом еще раз и еще… Может это я что-то не так расслышала? Мне, наверное, показалось. Просто не разобрала слово «сына». Точно, он же сказал: «Зачем мне убивать будущую жену сына…» Ведь так? Но на всякий случай переспросила:

— За кого?

— Ну… это уже нюансы и мелочи… — выдал он, чем поверг меня в очередной шок.

— Ваша светлость, вы же помните, что я не Мирайя? — мой голос дрожал, потому что общение с психом не входило в планы на сегодня. — Я — Ай, невеста вашего сына.

Демонстративно закатив глаза, он вздохнул и поднялся, так и не ответив на вопрос. Я же смотрела на тряпичный потолок и пыталась унять бешеное сердцебиение. С одной стороны вся ситуация действовала на нервы и пугала, но с другой… Он сейчас заявил, что хочет на мне жениться? Ой. От осознания я даже на миг позабыла обо всех своих страхах.

— Мне нужно сказать тебе нечто важное, дорогая моя, — между тем произнес мужчина. — Давай все истерики отложим на потом.

Я удивленно приподняла брови, гадая, что может быть важнее, чем его попытка задушить меня минуту назад и странная фраза о свадьбе. Взгляд по-прежнему неотрывно смотрел на тряпку вверху, которая однозначно не была балдахином. И тут до меня начало доходить.

Первое — в домах не бывает тряпичных потолков. Второе — герцог сказал, что вернет меня утром! Третье… а третьего уже и не надо. После того, как я буду отсутствовать всю ночь, а потом заявлюсь в его компании в академию, наша свадьба с Кайлом будет невозможна! Потрясающее лицемерие. И почему мне кажется, что после этого о свадьбе никто и не заговорит?

— Вы решили скомпрометировать меня? — удивленно прошептала, не силах поверить в происходящее. — Но, зачем? Мы ведь договорились, что я просто выиграю турнир и исчезну из жизни вашей семьи.

Герцог, который ходил взад-вперед по… шатру, насколько я поняла, внезапно повернулся ко мне с таким удивленным выражением лица, что я засомневалась в правильности выводов. Следом у него поползли брови на лоб, и он тихо протянул:

— Вот о таком варианте я даже не подумал… Спасибо за подсказку, Снежинка, но оставим это на крайний случай. Не стоит порочить имя рода подобным скандалом, брат огорчится. Не советую проверять, каков он в гневе. Сейчас, я просто хочу показать тебе нечто важное, что поможет победить в следующем туре. К слову, именно по этой причине, я временно лишил тебя магии. Так что поднимайся.

Протянув руку, он помог мне встать на ноги, и неожиданно наклонился, прошептав в губы:

— И на всякий случай, сообщаю. Я в курсе, что ты не Мирайя. С ней у нас не было абсолютной магической совместимости. И никакой не было. Так что прекрати об этом напоминать. — Пока я ошалело хлопала глазами, Эйджел улыбнулся и добавил: — Отдохни пока. Я разбужу, когда придет время.

глава 11

На этот раз я проснулась от того, что кто-то тряс меня за плечо. Открыла глаза и сонно моргнула пару раз, глядя на герцога. Он прижал палец к губам, призывая к тишине, а после помог подняться на ноги, взял меня за руку и вывел из шатра.

Моему взору предстала настоящая пустыня. Золотые барханы сверкали в лучах закатного солнца. Ветер играл с песком, то поднимая его в воздух, то роняя вниз. Небо было покрыто редкими практически черными тучами, которые не давали дождя, а лишь пугали своим видом и порой закрывали солнце.

— Это обитель песчаных шайтанов, — произнес мужчина, подставляя лицо горячему ветру. — Их можно увидеть лишь ночью, когда солнце полностью скроется за горизонтом. Многие считают, что с шайтанами могут справиться только маги, но это не так.

Я прищурилась, и подняла руку, приставляя ее козырьком, чтобы не слепило солнце. Сразу вспомнился курс, где мы изучали существ, а точнее — лекция о песчаных шайтанах. Довольно долго их принимали за людей, из-за способности являться в любом облике. И лишь сотню лет назад, какой-то маг случайно узнал, что это магические существа наподобие джиннов.

Только было у них одно существенное отличие. Джинн исполнял желания, вгоняя человека в кому, и при этом выпивал его досуха, чем и питался. А вот песчаные шайтаны делали все в реальности. Но только дурачок поверит, что делали они это по доброте душевной. Каждое такое желание отнимало у человека радость и погружало его в отчаяние, даруя душевную боль, которую поглощали шайтаны.

И как правило, у каждого песчаного шайтана были свои предпочтения. Кто-то обожал боль от разбитого сердца, кому-то по вкусу пришлась горечь