Проснулась она только после полудня. Полежала немного, потом очень осторожно оторвала голову от подушки. Слава небесам, похоронный звон в ее голове прекратился! Арабелла проглотила печенье, которое оставила ей тетя Грейс, и сразу почувствовала себя намного лучше. Поспешно умывшись, она причесалась и выбрала в шкафу бледно-голубое муслиновое платье.

Дом, казалось, опустел. Расспросив попавшуюся ей навстречу горничную, Арабелла очень скоро выяснила, что все уехали кататься верхом. Чай, как ей объяснили, будет сервирован на воздухе, возле розария.

Выслушав подробные объяснения, Арабелла мгновенно решилась отправиться туда. При одной мысли, что придется вновь избираться по бесчисленным лестницам обратно к себе в комнату, ей чуть не стало дурно. Однако если тетя Грейс застанет ее в саду без перчаток и без шляпки, разговоров потом не оберешься. Чертыхнувшись, она вернулась к себе, вытащила из сундучка шляпу, отыскала перчатки и чинно вышла из дома.

Тетя Грейс оказалась права. День выдался просто чудесный, намного теплее, чем накануне. Окрестности Терстон-Холла представляли собой дивное зрелище. Арабелла шла куда глаза глядят – спустилась по склону холма, потом взобралась на другой. Солнце клонилось к горизонту. Как ни странно, было довольно жарко. Снова спустившись с холма, Арабелла оказалась возле небольшого, весело журчащего ручейка, петляющего серебристой змейкой между деревьями, прежде чем скрыться с глаз.

Высокие кроны деревьев ловили солнечные лучи, а солнце, закутавшись в сиреневатую дымку, опутало псе вокруг золотистой паутиной. Арабелла остановилась. Было душновато, и на лбу и верхней губе у нее заблестели крохотные бисеринки пота.

Смахнув их тыльной стороной ладони, она покусала губы и нервно огляделась по сторонам. Сама того не заметив, Арабелла зашла довольно далеко от дома. Вокруг не было ни души. Соблазн оказался слишком велик – а сил противиться искушению у нее не было. Не задумываясь Арабелла сняла шляпку и швырнула ее на траву. Вслед за ней полетели перчатки, за ними последовали чулки и подвязки. Нагнувшись, Арабелла подобрала длинные юбки и завязала их узлом вокруг талии, обнажив ноги чуть ли не до колен.

Не колеблясь ни минуты, она ступила в ручей. Вода оказалась холодной, но восхитительно приятной. Арабелла остановилась, завороженно любуясь белыми бурунчиками, которые весело бурлили у самых ее бедер. Невольно ей вспомнились усилия тети Грейс сделать из нее настоящую леди. М-да, подумала она, вряд ли тете понравилось бы, что я забралась в ручей, да еще в таком виде...

За этой мыслью последовала и другая. Лукавая улыбка тронула губы Арабеллы. Ей вспомнилось лето, одно из многих, когда она еще жила в Африке вместе с родителями. Ей тогда было лет пятнадцать или около того. Жара стояла нестерпимая. Как-то ночью она украдкой выбралась из хижины и прокралась к реке. Убедившись, что вокруг ни души и никто ее не увидит, она сбросила с себя одежду...

И плавала обнаженной.

Интересно, что бы сказали в свете, узнав, что она, Арабелла Темплтон, дочка викария, ныряла и плавала обнаженной... и притом много раз? Бедная тетя Грейс, она бы наверняка была в шоке! Да что там, тетушка Грейс пришла бы в неописуемый ужас даже сейчас, увидев племянницу без чулок, с задранными до бедер юбками! Запрокинув голову, Арабелла звонко расхохоталась, не в силах сдержать буйного веселья молодости...

И в тот же самый момент поняла... вернее, почувствовала, что она не одна.

Кто-то наблюдал за ней.

Конечно, это Джастин. Конечно, как же иначе, кому же еще быть? Жаль, что она не может притвориться, что не заметила его. Вот он – стоит на берегу, в том самом месте, где она бросила шляпку и туфельки с чулками. Сердце Арабеллы упало. По виду Джастина было ясно, что он также вряд ли ожидал кого-то встретить, – он был одет так, как одеваются в деревне: свободная белая рубашка без галстука заправлена в плотно облегающие бриджи, на ногах высокие сапоги. Сердце Арабеллы бешено застучало.

Он окинул Арабеллу выразительным взглядом, задержавшись на ее обнаженных бедрах, и губы его раздвинулись в усмешке. При виде его ленивой ухмылки она окончательно растерялась. Мысли безумным хороводом закружились у нее в голове. Скромность требовала, чтобы она немедленно опустила задранные юбки. Но если она это сделает, платье промокнет насквозь. А когда она вернется домой, чего, по-видимому, не избежать, если она, конечно, не рассчитывает проторчать в этом ручье до ночи, как, черт возьми, ей это объяснить?!

И он, конечно, прекрасно это понимал. О, наверняка он уже сообразил это раньше ее, иначе с чего он ухмыляется во весь рот? Увидев выражение ее лица, Джастин покачал головой:

– Ох, Арабелла, держу пари, я знаю, о чем вы сейчас думаете!

– В самом деле? – с кислым видом пробормотала она. – И о чем же, интересно?

– Гадаете, не сбежать ли вам. Или лучше опустить юбки, чтобы укрыть от моих взглядов свои ноги.

– Боюсь, сэр, что я не могу сделать ни того, ни другого. Его ухмылка, сводившая Арабеллу с ума и лишавшая последних остатков самообладания, стала еще шире.

– Стало быть, я угадал.

Щеки Арабеллы вспыхнули пунцовым румянцем.

– Что у вас за странная привычка, сэр, появляться как раз в самый неподходящий момент?

Прямота Арабеллы заставила Джастина расхохотаться. Она просто прелесть, весело подумал он.

– Забавно, что вы видите все в таком свете, – легкомысленно заявил он. – А вот я, признаться, льщу себя мыслью, что стал для вас этаким рыцарем в сверкающих доспехах. Разве вам не кажется, что я очень удачно появляюсь как раз в тот момент, когда вы отчаянно нуждаетесь в помощи?

– Вы? – ошеломленно переспросила она. Он поднял брови:

– Вы не согласны?

– Конечно, нет! Скорее уж вы освоились с ролью моего мучителя!

– Вот как? Интересно, что навело вас на подобную мысль? – И Джастин снова позволил себе окинуть взглядом ценителя ее ноги.

Уголки губ Арабеллы опустились.

– Перестаньте таращиться на меня, как... как...

– Как именно? – вкрадчиво осведомился он.

Потом он увидел ее глаза, ее умоляющий и одновременно сердитый взгляд и мгновенно раскаялся. Она права, уныло подумал Джастин. Он действительно мучил ее. Но... святители небесные, он не мог отказать себе в удовольствии подразнить ее.

– Моя дорогая Арабелла, вы же не можете стоять тут вечно. Впрочем, если вы даже примете это безумное решение, учтите, что я твердо намерен доставить себе удовольствие и вдосталь налюбоваться тем восхитительным зрелищем, что вы являете моему взору.

– О-о... – простонала Арабелла. Щеки ее горели так, что по цвету почти сравнялись с волосами.

Наконец Джастину стало жалко ее.

– Ладно, Бог с вами. Не буду вас мучить. Вылезайте, не то вы простудитесь.

Он был прав. Не может же она торчать тут до конца своих дней! К тому же она чувствовала, как ее ноги уже начинают понемногу неметь от холода.