— Только осторожно, — заботливо сказала Лада Мансуровна. — Нам ее еще в полицию сдавать, так что без крови, понял?

Булка с безразличным видом шагнул вперед…

— Погодите! — Лида выставила руки. — Я согласна. Я позвоню.

Булка с тем же выражением сделал шаг назад.

— Звони! — Лада Мансуровна подала мобильный телефон.

Лида медленно нажимала на кнопки.

— Какого чер?.. — начал было Семен, внимательно следивший за ее пальцами, но тотчас осекся.

— «Скорая» слушает! — отчетливо послышался мужской голос.

— Здравствуйте, — сказала Лида. — Пожалуйста, позовите Андрея Струмилина.

— Минуточку. — И уже слабее донеслось: — Струмилин где? Его к телефону. Андрюха, на провод!

— Вот это да! — изумленно сказал Семен. — Выходит, он, мудак поганый, рядом с нами был, сам в руки лез? Ты слышишь, Булка?! Ловко он нам глаза отвел!

Булка растерянно хлопнул большими карими глазами, к которым замечательно подходило определение «воловьи»:

— Этот… с чемоданчиком, что ли?

И захлопнул рот, повинуясь грозному жесту Семена: в трубке раздался другой голос:

— Слушаю. Я слушаю, алло?

Лида резко вздохнула.

— Андрей? Это… я. Ты меня узнал?

— Да.

— Это Лида, — все же решила уточнить она.

Струмилин нетерпеливо отозвался:

— Я понял, понял! Что-то случилось?

— Да. Мне нужно, чтобы ты как можно скорее, немедленно приехал в клуб «Ла ви он роз» — это на Алексеевской — и привез… — Лида нервно сглотнула: — Привез те фотографии, помнишь? С негром…

— Чт-то? — тихо, с запинкой спросил Струмилин. — С негром?

— Скажи ему про негативы, про негативы! — сунулась к трубке Лада Мансуровна, но Лида уже нажала на сброс.

— Про негативы! — закричал и Семен.

Лида угрюмо кивнула:

— Да вы что, не знаете? «Негры» — это и есть негативы, еще со времен черно-белой фотографии осталось такое название.

— Так что? Приедет он? — нервно комкала свои смуглые, с отличным маникюром пальцы Лада Мансуровна.

Лида как загипнотизированная ловила взглядом блеск ее колец:

— Не знаю…

Ну в самом деле, откуда ей было знать! Она могла только надеяться… но даже на это уже не осталось сил. Как-то вдруг, волной, нахлынула страшная слабость, в висках забили молоточки, голова закружилась. Стакан самогонки и мужика с ног собьет, а она ведь и так еле держалась. Мелькнуло сожаление: вот сейчас уснет прямо в кресле — и не узнает, примчится ли ей на выручку странный парень с прищуренными серыми глазами и русыми волосами, которые так смешно, по-мальчишески взъерошены надо лбом.

— Не спи, замерзнешь! — донесся до нее злой голос Лады Мансуровны, и в следующее мгновение Булка выдернул Лиду из кресла. — Хочу тебе кое-что показать.

Ее выволокли в коридор, но тут же пришлось прижаться к стене: мимо проехала каталка, на которую горой были навалены неодетые манекены, вповалку — мужского и женского рода. Лиду замутило: все это почему-то напомнило ей морг. Как будто трупы развозят после какой-то страшной аварии.

Внезапно из глубины тел послышался глубочайший вздох, словно один из трупов внезапно очнулся от летаргического сна. Лида невольно вскрикнула, однако ничего страшного не произошло: просто один манекен, оказавшийся резиновым, вдруг лопнул и из него с шумом начал выходить воздух.

— Выкинь этого придурка! — рявкнула Лада Мансуровна. Работяга, который вез каталку, кивнул и проворно свернул за угол коридора.

А Лиду протащили несколько шагов вниз по ступенькам, и Лада Мансуровна резко распахнула какую-то дверь:

— Полюбуйся!

Запах краски, от которого Лиду мутило, стал сильнее. Широко открытыми глазами она вглядывалась в просторное помещение с небольшим возвышением вроде сцены.

Здесь работали несколько человек. Кто-то поспешно сдирал со стен полосы черных, с золотой искрой, дорогих обоев, кто-то соскребал мастерком остатки бумаги, выравнивая стену, кто-то размешивал в деревянном ящичке бетон, кто-то работал кистью.

— Ну как? — злорадно спросила Лада Мансуровна, приближая лицо к Лидиному лицу. — Не было ничего, нет и не будет! Лопнуло все, поняла? Пшик — и сдулось, как тот манекен! Впечатляет?

Девушка только и могла, что пожала плечами.

Неизвестно почему, это страшно разозлило Ладу Мансуровну. Не совладав с собой, она коротко взвизгнула — и наотмашь ударила Лиду по лицу.

Как нарочно, Булка, помогавший ей удержаться на ногах, разжал руки именно в эту минуту. Девушка рухнула на пол и осталась лежать недвижимо.

Семен с обеспокоенным видом нагнулся над ней, но тотчас кивнул:

— Ничего страшного. Дрыхнет!

— Ну и пусть валяется. — Лада Мансуровна окинула пренебрежительным взглядом голубой костюм, на который оседала серая цементная пыль. — По-моему, ей надо отдохнуть!

* * *

Теперь, справившись с Иркой, оставалось привести в чувство Диму — и это, понимала Аня, будет гораздо сложнее. Но на подготовку имелось две недели. Две недели — чтобы обдумать ситуацию, выработать и тактику, и стратегию, и все прочее, что полагается вырабатывать в таких случаях!

И вот настал день его возвращения. «Метеор» из Николаевска прибывал в восемь вечера, и Аня заранее уговорила Нонну сводить Ирку сегодня в кино, вернее, свозить — аж в Южный микрорайон. В тамошнем кинотеатре как раз показывали «И дождь смывает все следы» — любимый Иркин фильм. Чушь чушайшая, но эта барачная девица обожала смотреть на заграничные роскошные интерьеры.

Вернуться Нонна с Иркой должны были только около десяти. И это хорошо. Ане не хотелось рисковать: вдруг Дима, ошалев от любви, сразу побежит проведывать Ирину. А так понюхает пробой — и воротится домой.

Конечно, она могла бы встретить его на пристани и за ручку приволочь в супружескую постель. Однако это шло вразрез с ее генеральным планом, поэтому Аня заставила себя остаться дома, считая минуты и уповая лишь на то, что Дима, который, как многие невзрачные люди, был весьма франтоват, не позволит себе появиться перед очаровательной Ириной в старенькой энцефалитке, несвежей рубашке и потертых брюках, заправленных в кирзачи, а потому для начала завалится домой. Он и завалился — чтобы обнаружить жену в постели, но не призывно раскинувшуюся, а бледную и слабую. Запах валерьянки, стоявший в комнате, мог бы свести с ума всех окрестных котов, и Дима, конечно, испугался.

— Что случилось, Анечка? — закричал он, елозя ногой об ногу и пытаясь скинуть кирзачи.

Аня залилась слезами. Ей никогда не стоило труда заплакать, ну а теперь, когда нервы сделались как истертые веревки, слезы вообще лились рекой.