Халиль кивал, как будто и сам участвовал в этой истории, теперь вспоминая её.

– Твой отец сделал вид, что ничего не произошло, – предположил он. Слишком уверенно предположил.

– Да, именно так. Он продолжил работать, будто ничего не случилось. У него даже выражение лица не изменилось. Для него биохимия – это соединения в пробирках, а не живые люди, которые это всё едят. Ему было плевать на людей. Он гордился научными достижениями, а отравления – досадный побочный эффект, убравший его гениальное изобретение с рынка. Вот что его расстроило, а не гибель людей. Эту добавку мог съесть кто угодно, например, я с матерью. А ему и это было все равно, для него во главе угла была формула.

Повисла тишина. Было слышно лишь, как сцепки вагонов стучат одна о другую, да шорох ступиц под полом.

– Знаешь, – сказал, наконец, Джио, – мне иногда кажется, что он специально сделал тогда так, что он знал о смертоносных свойствах добавки. Ему хотелось посмотреть, что из всего этого получится. Спортивный интерес, как…

– Перестань!

Халиль резко швырнул свой стаканчик с остатками еды. Он попал в фонарик, тот упал, и людей снова накрыл полумрак, высветив на грязной облезлой стене вагона яркое пятно.

– Нет, я на самом деле…

– Перестань! – еще громче крикнул Халиль. – А сам-то ты что?

Да, а сам он что? Что он сделал в жизни, чтобы теперь можно было об этом рассказать? Если не с гордостью, то хотя бы без сожалений и чувства неловкости.

Джио пожал плечами, потом приподнялся и поставил фонарь на место. Тусклый призрачный свет вернулся в их пространство.

– Я не стал биохимиком, – после недолгого раздумья ответил он.

Именно так. Он не стал. Не сделал. Правда, шанс у него еще есть. Нужно лишь правильно им воспользоваться.

– Я когда попал в аналитический центр – в тот, где потом и работал до самой Катастрофы, – мы разные вещи искали в сети. Не просто искали, просматривая новостные каналы или блоги. Так обычные люди делают – интересно, но информации, по существу, ноль. Даже меньше, чем ноль: информация настолько искажается и перекручивается, что найти правду простому пользователю сети невозможно. Но есть методы. Мы их и применяли, искали истину в водовороте вымыслов. Часто находили, султан оставался доволен. Так вот, когда я только начал работу, мы изучали деятельность некоторых корпораций. Они…

Вагон резко дернулся, под полом что-то пронзительно заскрипело так, что заклокотало где-то в середине груди. Поезд начал быстро сбавлять ход, тормозя толчками. Фонарь полетел на пол, по стенам запрыгало тусклое световое пятно от светодиодной лампы. Потом пропало и оно.

– Что случилось? – хватаясь в темноте за что придется, спросил Джио.

– Не знаю. Наверное, остановка какая-то. Это же товарный состав, заботиться о плавном торможении большой нужды нет. Чай, не бомбы везет.

– Он всегда так останавливается?

– Нет, но бывает. Возможно, какая-нибудь внеплановая проверка.

– Проверка чего?

– Состава. Груза. Откуда мне знать?

Поезд дернулся несколько раз, будто бился о какое-то препятствие, отодвигая его каждый раз, и остановился окончательно. Стало тихо. Совсем тихо – Джио прекрасно слышал, как в паре метров от него сопел Халиль. А потом снаружи что-то зашуршало. Сначала изредка, а после всё чаще и чаще.

– Что это? – шёпотом спросил Джио.

– Дождь пошел, – прошептал в ответ Халиль.

– Что теперь будет?

– Подожди.

Халиль поднялся и подошел к двери. Они закрепили сбитый замок куском ржавой проволоки, но небольшой – сантиметра три – зазор остался. Сквозь щель внутрь просачивался тусклый, как будто припорошенный пылью свет. Узкая голубоватая полоска высветила глаз Халиля.

– Что там?

– Нет никого. Не видно ничего – дождь стеной стоит.

– Может, станция какая?

– Нет. Ничего нет, рельсы и деревья кругом. Не станция. И тихо очень.

– Мало ли… – громко, оставив глупое шептание, начал Джио, но Халиль оборвал его на полуслове, подняв вверх руку. Джио видел только указательный палец, выхваченный из тьмы светом, льющимся снаружи.

Кстати, непонятно, откуда свет. Луны там быть не может – дождь же идет. Станции нет – значит, нет и фонарей. Тогда откуда это голубоватое свечение?

– Там что-нибудь движется? – спросил Джио.

Мысль еще не сформировалась, но он был уверен, что задал правильный вопрос. Откуда свечение?

– Нет. Хотя… – Халиль немного повернулся, видимо, чтобы лучше рассмотреть что-то впереди, там, где был локомотив. – По-моему, это мы медленно катимся.

– А свет?

– Там что-то светится. Впереди. Даже не светится, мерцает как-то.

Чёрт бы тебя побрал, Халиль! Или кто там тебя должен побирать – Шайтан? Ты же машинист, неужели никогда не видел работу наноскопа в темноте?

Днем или в хорошо освещенных помещениях это незаметно. Даже при самом тусклом освещении не углядеть. А в кромешной тьме поле, с помощью которого полицейский прибор открывает почти любые потаенные уголки, дает слабый мерцающий голубоватый отсвет. Вот что светилось снаружи – большой стационарный наноскоп, сквозь который пропускали состав!

– Там нет полиции? – спросил Джио.

Он уже всё понял. Это опять они. Это снова за ним. Они никогда не отстанут, не отпустят, пока не получат то, что хотят. То, ради чего он лишился всего, ради чего уничтожил всё, что было ему так дорого. Наверное, это плата за промахи отца – сам отец дожил до глубокой старости и жил бы и дальше. Если бы во время толчков четыре года назад не рухнул корпоративный небоскреб, в котором он в тот момент работал.

– Вроде бы никого нет. Ты куда собрался?

Джио уже был рядом с Халилем. Он, царапая руки, откручивал проволоку с петельки запора, намереваясь открыть дверь.

– Это наноскоп. Они сканируют состав. Через пару минут, если не раньше, нас обнаружат.

– Думаю, им будет лень выбираться из своей берлоги ради бродяг, вроде нас с тобой, – сказал Халиль. Похоже, он верил в то, что говорил. Наверное, он уже попадал в подобные досмотры. Только тогда рядом с ним не было Джио, в кармане которого лежал таинственный гаджет, ради которого убили ни в чем не повинных людей.

– Мне нужно уйти, – медленно, отчетливо выговаривая каждое слово, сказал Джио. – У меня другой путь.

Он наконец совладал с куском проволоки и дернул дверь в сторону. Тяжелая панель покатилась, и Джио, не сумев вовремя удержать ее, полетел на пол. В тепло и духоту вагона ударили холодные брызги весеннего ливня. А метрах в двадцати впереди уже мерцало кольцо стационарного железнодорожного наноскопа.

Джио высунулся наружу. В лицо тут же ударили струи дождя. Лило, как из ведра, Джио промок в одно мгновение.