Это замечание заставило саму Антонину посмотреть на смертоносное орудие. Когда горели все фонари, истинное назначение «носового щита» становилось очевидным. Она подумала, что это укрытие стоило бы называть точнее — «орудийной башней». Да, она не может сдвинуться с места. Но тем не менее это самая настоящая орудийная башня.

Впервые за этот вечер Антонина почувствовала себя несколько неуютно. По правде говоря, хоть она и понимала основные принципы работы пушки, но не предъявляла, как обращаться с этим агрегатом в боевых условиях. И не только в боевых.

В этот момент в отсек зашел Эйсебий. Антонину успокоил уверенный взгляд, который он бросил на пушку. Несмотря на то, как нелепо вел себя Эйсебий на публичных мероприятиях, он являлся лучшим в мире оружейным техником.

— Тебе придется стрелять из пушки, — объявила Антонина.

Глаза Эйсебия округлились. «А кому еще-то?» — было очевидной мыслью, проступившей на его лице. Антонина обнаружила, что с трудом сдерживает смешок.

— Хорошо. Этот вопрос решен. Что нам делать с Усанасом?

Эйсебий переводил взгляд с одной на другого.

— Я больше всего хочу, Антонина, чтобы ты не мешалась под ногами. Только скажи мне, чего ты желала бы добиться. — Он посмотрел на копье Усанаса. — А вот его я предпочту иметь рядом. Нет никакой гарантии. «Победительница» не проектировалась для взятия на абордаж. Но… никогда не знаешь точно.

— Мы сами не собираемся брать ничьи суда на абордаж, Эйсебий, и не собираемся никому позволять делать то же самое с нами. Наоборот, я хочу оставаться как можно дальше от корабля малва. Он должен быть наполнен порохом и всеми зажигательными смесями, которые только известны людям.

Эйсебий кивнул. Он, очевидно, и сам об этом догадался.

— Ты просто хочешь поджечь его, как факел, а потом убраться как можно дальше до того, как все взлетит на воздух. Но у малва могут быть другие планы, поэтому не могу сказать, что огорчен, видя рядом с собой Усанаса с копьем. У нас очень мало людей для отражения любой попытки взять нас на абордаж.

Он прошел вперед, с трудом обогнув Антонину — из-за пушки в отсеке было очень тесно, — затем заглянул в смотровую щель.

— Ничего не вижу, черт побери. Экипаж готов выпускать осветительные ракеты. И первую — в самое ближайшее время. Мы не представляем, как близко подошел вражеский корабль.

— Ну тогда давай, стреляй. Но только не зелеными!! Зелеными я буду подавать сигнал пушкам на берегу, — сказала Антонина.

Эйсебий снова протиснулся мимо нее. Когда он добрался до выхода из носового отсека, Антонине внезапно пришла в голову мысль.

— Эйсебий! Меня удивляет одна вещь. Если у нас есть ракеты для ночной стрельбы, то почему их нет у батареи в гавани? У них, по идее, должны быть такие же, но большие по размеру.

Эйсебий с интересом уставился на Антонину.

— Да. На самом деле. Гораздо большего размера. Настолько, что можно было бы освещать море на несколько миль так, чтобы пушки вели прицельную стрельбу даже ночью.

Он откашлялся.

— А что касается «почему»… Ну, главная причина заключается в том, что никто об этом не подумал.

Эйсебий склонил голову и вышел из отсека. Усанас рассмеялся.

— Война — слишком серьезное дело, чтобы оставлять его в руках мужчин, Антонина.

— Ты читаешь мои мысли! — Она повернулась к смотровой щели и заглянула в темноту. — Но учти: мужчин хорошо иметь рядом, когда нужна грубая сила.

Несколько минут спустя выпустили первую ракету. Антонина стояла, прижав лицо к щели в щите, и осматривала море в поисках приближающегося корабля-самоубийцы малва.

Ждать оказалось недолго. Ракета вспыхнула примерно в трехстах футах над поверхностью воды и осветила довольно большую площадь. Но парашют не смог раскрыться, и использованная ракета рухнула в воду.

— Черт побери! — Антонина отвернулась и уставить на Эйсебия. — Что-то пошло не так?

Эйсебий не казался сильно обеспокоенным.

— Ничего нового. — Он выпрямился и пожал плечами. — Эти ракеты сделаны довольно грубо, Антонина. Не сложнее, если не считать выхлопные сопла, чем самые простые ракеты малва. Больше половины времени ракетное топливо горит слишком неровно, или слишком сильно разогревается, или и то, и другое сразу. И из-за этого загорается место прикрепления парашюта, до того, как начинает работать непосредственно освещение.

— Так почему мы не решим эту проблему? — проворчала Антонина.

— Она того не стоит. Тогда ракеты будут слишком дорогими. А так мы можем брать их с собой в очень больших количествах.

Эйсебий повернул голову и прокричал — если быть точным, провизжал — матросам, ждавшим у ракетных желобов прямо за носовым щитом, чтобы выпускали еще одну. Они, очевидно, уже ждали приказа, и следующая ракета взмыла в воздух через несколько секунд.

— Суть заключается в том, что не нужно пытаться осмотреть все море сразу, — пояснял Эйсебий тихим голосом, снова прижимаясь к смотровой щели. — Я всегда предполагаю, что с ракетой что-то пойдет не так, поэтому начинаю с осмотра территории прямо впереди. Затем, когда выпускаем следующую, смотрю на то, что у меня слева. Потом…

Он замолчал. Взорвалась вторая ракета — и снова не раскрылся парашют.

Антонина раздраженно ударила кулаком по щиту.

— Ничего не вижу!

Эйсебий уже выкрикивал следующий приказ. Затем опять повернулся к наблюдательному посту.

— Ни перед нами, ни слева ничего нет. А теперь посмотрим, что там по правому борту.

Антонина задержала дыхание. Затем снова начала ругаться. На этот раз громче. Парашют третьей ракеты раскрылся. Не зажглось сигнальное пламя, и единственным освещением стало тусклое мерцание все еще тлеющего фюзеляжа, когда ракета медленно спускалась.

— Еще одну! — заорал Эйсебий.

Но необходимость в этой ракете практически отпала. Как раз перед тем, как Эйсебий отдал приказ, Антонина внезапно увидела вражеское судно. Его высветила вспышка, когда малва послали в их направлении целый залп. Три выпущенные римлянами ракеты совершенно точно указав врагу на их расположение.

— Глупо, — пробормотал Эйсебий. — Нас разделяет триста ярдов. Им следовало подождать.

Антонина задержала дыхание. Но Эйсебий оказался прав. Пять из шести выпущенных малва снарядов не долетели до римского судна целых пятьдесят ярдов. А одна взорвалась в воздухе, едва покинув вражеский корабль. Малва тоже страдали от несовершенства конструкции.

Последний снаряд отскочила от поверхности моря и пролетела мимо кормы «Победительницы» не более чем в десяти футах.

Антонина повернула голову и увидела, как Усанас пробирается в носовой отсек. Места стало еще меньше, так как помещение было рассчитано на то, что пушку будут обслуживать всего три человека. Аквабе ценцен Аксумского царства улыбнулся Антонине.