Не вставая и не зажигая света, закурил и стал думать. В хорошо отдохнувшем мозгу была необходимая свежесть и ясность, ощущалось даже нечто вроде веселого азарта. Как бы сами собой начали рождаться версии. Пока — на основании сообщенной Шадриным информации и чекистского протокола первого, по горячим следам, осмотра места происшествия.

Фабула случившегося сразу показалась ему сомнительной. Просто исходя из элементарной логики.

Буданцеву за пятнадцать лет милицейской работы не приходилось сталкиваться со случаем, когда один не слишком молодой человек мог бы без выстрелов разделаться с четырьмя крепкими, хорошо вооруженными парнями, причем не оставив практически никаких следов драки, не пролив ни капли своей или чужой крови. Очень и очень сомнительная версия, явно пришедшая в голову человеку, далекому от реальной жизни. Смертельная схватка пятерых, в ограниченном пространстве квартиры, оставляет столько всевозможных следов. Там бы и стулья поломанные валялись, и застекленные дверцы шкафов разлетались со звоном и грохотом.

Да нет, полная ерунда. В такой суматохе хоть один сотрудник успел бы отскочить в сторону, загородиться столом или креслом, выхватить револьвер. И все — пара выстрелов в потолок или сразу на поражение. Просто не могло быть иначе.

В порядке «приведения к абсурду» можно допустить на миг — в момент преступления каждый чекист находился в отдельной комнате, а нарком — один или вместе с женой, словно человек-невидимка, перемещался из комнаты в комнату, бил и душил ничего не видящих и не слышащих сотрудников по очереди. Бред, разумеется. Кроме оперативников, там ведь находились еще и понятые, и конвойный боец с автоматом в прихожей, они должны были видеть и коридор, и двери каждой комнаты. Если бы что-то началось.

«Стоп! — Буданцев резко сел на койке. — А что, ведь, кажется, такое упоминалось».

Он нашарил круглую шишечку настольной лампы, повернул. Шадрин дал ему с собой для ознакомления протоколы допроса понятых. Раньше он их только проглядел, не вчитываясь. Что тут плела лифтерша? Ага, вот!

«Они все, и милицейские, значит, и товарищ нарком, занимались обыском в другой комнате. А постовой с ружьем стоял возле нас. Потом вдруг ойкнул вот так и упал. Прямо носом вниз на паркет. И ружье полетело. Сильно так брякнуло, я аж обмерла, что как выстрелит? Мы с Андреичем сначала не поняли, к нему было кинулись, а он уже и того, глаза закатил и вроде как кончается. Я в гражданскую сиделкой работала в госпитале, насмотрелась на покойников. А потом из комнаты товарищ нарком вышел».

Интересная вещь получается. Стоял и вдруг упал. И умер. Потом эксперт установил, что смерть наступила от удара тяжелым тупым предметом в лоб. С разрушением костей черепа и обширной гематомой в субдуральное пространство.

Как бы, к примеру, прикладом в лоб ему заехали, прикинул Буданцев. Или обухом топора. Но рядом же никого не было?! Тетка эта и монтер. У него, к примеру, мог быть молоток. Только зачем? Разве только если знал, что с остальными уже покончено. А что он сам показывает?

«По сути заданных мне вопросов могу сообщить следующее. — Это уже другой следователь писал, любитель строгих казенных оборотов, на ходу редактирующий показания свидетеля. — Караульный боец все время находился на одном месте. Согласно устава. Несколько раз делал вид, что хочет закурить, даже доставал из кармана кисет, потом прятал. Я сам служил, знаю, на посту нельзя. В какое-то время, точно сказать не могу, часов не имея, но примерно через час после того, как нас позвали понятыми, мне показалось, что в воздухе что-то мелькнуло, и боец упал. Что мелькнуло, я не могу сказать, потому что не видел. Мы хотели оказать ему помощь, так как подумали, что боец сомлел в шинели от духоты и упал в обморок, потому что стоял долго, а в квартире тепло. Так с постовыми бывает. Я, когда сам в Красной Армии служил, видел. Подняли его и догадались, что помирает. И даже, наверное, уже умер, потому что не дышит. Немного похрипел и перестал. А вокруг глаз как все равно синие круги стали виднеть… Я закричал — помогите, думал, уполномоченные прибегут и „Скорую помощь“ вызовут, потому что нам самим на обыске подходить к телефону нельзя, а вышел товарищ нарком и сказал…»

Не похоже, что оба понятые, допрошенные одновременно, врали. Хотя, находясь несколько часов запертыми в ванной, имели возможность согласовать показания. Но, будь они сообщниками, отчего тоже не скрылись, а остались на месте преступления?

Сообщники бы убежали вместе с главным фигурантом, а свидетелей естественней было уничтожить. Где пять, там и семь, какая разница?

Странно, очень странно. На этом гэбэшные следователи и скисли. Не приучены головоломки разгадывать. Но своего добиваться умеют, как бы завтра эти понятые не подписали «чистосердечное признание».

Буданцев натянул брюки, набросил поверх нижней рубашки меховую безрукавку — от окна тянуло холодом. Воткнул в розетку штепсель электрочайника.

«Так, что у нас имеется? Версию первую, что убийца — нарком, отметать не будем, но пока отставим в сторону. Тем более что по ней чекисты работают плотно, к их плану активного поиска единственной пока материальной улики, которую труднее всего спрятать, — автомобиля претензий нет. Пусть ищут, если он, конечно, давно не лежит на дне реки, канала или любого озера в сотне верст от Москвы».

Он положил перед собой школьную тетрадку, написал на первой странице: «Версия 2».

Здесь можно пофантазировать. Что, если по условному сигналу «наркома» (какому — пока неясно, но тщательный осмотр может подсказать) о прибытии чекистской опергруппы в квартиру через окно или иным способом проникли специально подготовленные боевики настоящей террористической организации (?).

Он поставил знак вопроса, рядом приписал: «Выяснить, существуют ли они вообще, настоящие».

Используя пока неизвестные спецсредства (газ?), усыпили сотрудников, а уже потом убили. (Анализы легких, крови.) И сбежали вместе с наркомом и его семьей. Слова же о «настоящих чекистах», а также и то, что понятых оставили в живых, — все это предпринято лишь для введения в заблуждение следствия и поддержания «версии 1».

Значит, необходимо лично тщательнейшим образом осмотреть каждый сантиметр квартиры, окна, прилегающую местность. После чего или работать дальше, или окончательно вернуться к первому варианту.

Но сразу же ему пришла в голову и «версия 3», еще более изящная и тоже вполне убедительная.

В полвосьмого, никуда не торопясь в отличие от всех предыдущих дней много лет подряд, Буданцев закончил спокойное, медленное, со вкусом бритье — он всегда делал это в своей комнате, а не в ванной общего пользования, куда непременно кто-то начинал стучать в самое неподходящее время. А так он неторопливо взбивал кисточкой пену специального порошка «Лилия» в глубокой алюминиевой чашке, правил на ремне опасную бритву «Золинген», мылил щеки и приступал к процессу. Здесь главное, чтобы рука невзначай не дрогнула, а то затирай потом порез ляписным карандашом, от которого остается на коже некрасивое коричневое пятно.