— Ты скверно выглядишь, — заметил Рис, входя в дом. — Чем занимался прошлой ночью? Не расставался с бутылкой бренди?

Трэвис вздохнул:

— Выпил лишнего. Я так долго сижу взаперти, что мне хочется разнести эти стены.

— И тогда попадешь в застенки куда худшие. Если тебя не повесят.

Трэвис выпрямился.

— Ты разговаривал с полковником Томасом?

— Разговаривал. Я только что от него.

Трэвис кивнул в сторону гостиной, где они могли поговорить с глазу на глаз.

Они вошли в комнату, и Трэвис сдвинул створки дверей.

— Что случилось?

— Может, для начала расскажешь, зачем покидал лагерь без разрешения, ходил на территорию противника?

Трэвис съежился, как проколотый шарик, и обессиленно опустился на диван.

— Мне следовало догадаться, что они обо всем узнают.

Рис сел напротив.

— О чем ты, черт подери, думал?

Трэв поправил на носу очки в золотой оправе.

— Я ходил навестить тетю, сестру моей матери. Я никогда не виделся с ней, но знал, где она живет. Это было не так далеко от нашего расположения войск. Я решил, что успею слетать туда и вернуться до наступления утра. У меня не осталось никого из родных, только тетя да пара еще каких-то дальних родственников. Я должен был навестить ее. Не смог устоять.

Рис покачал головой. Безусловно, это была глупость, но толкнуть на нее солдата могло чувство одиночества и сознание, что семья где-то рядом…

— Как они узнали? — спросил Трэвис.

— Расспрашивали солдат в твоем полку. Вероятно, ты говорил кому-то о своих планах.

Это произошло почти год назад, перед Балаклавским сражением, когда Трэв потерял руку.

— Я хорошо знал этих людей и сказал им, что хочу увидеться со своей тетей. Мне нужна была их помощь, чтобы незаметно уйти. Для них это было нечто вроде развлечения, и они с пониманием отнеслись к моему желанию. По крайней мере мне казалось тогда, что с пониманием.

— Черт знает что, Трэв! Это все, что я могу сказать. Полковник Томас не остановится, пока не соберет достаточно свидетельств, чтобы предъявить тебе обвинение.

Трэвис вскочил с дивана.

— Он никогда их не соберет. Я никоим образом не помогал русским. Я не шпион, майор, клянусь.

Рис тоже встал.

— Я верю тебе. Фокус состоит в том, как заставить полковника Томаса тебе поверить.

— Что мне делать?

Рис окинул взглядом помещение, вдохнул застоявшийся запах табака. Трэв был не тот человек, которого можно держать в четырех стенах.

— Посиди тихо еще немного. Я собираюсь встретиться с братом. Он знает всех в этом проклятом городе. Надеюсь, что с помощью своих связей он сумеет выяснить, почему полковник Томас столь решительно взялся за тебя.

Несчастное выражение, появившееся на лице Трэвиса, заставило Риса поскорее уйти, чтобы взяться за дело, не откладывая его в долгий ящик.

— Спасибо за все, — только и сказал Трэв.

С Брук-стрит Рис сразу направился в городской дом брата, находившийся всего в нескольких кварталах от дома капитана.

День стоял пасмурный, но не холодный. Рис постучал в дверь.

— Добрый день, Ратжерс, — поздоровался он с давнишним дворецким семьи.

— Добрый день, милорд.

Пропуская Риса вперед, дворецкий отступил в сторону.

— Полагаю, мой брат дома? Он должен меня ждать.

Пожилой мужчина с седой головой слегка кивнул:

— Да, сэр. Его светлость — в кабинете. Он просил проводить вас к нему, как только вы появитесь.

— Я сам найду дорогу.

Рис хорошо знал дом, поскольку не раз останавливался здесь с отцом и братьями, когда был ребенком. Пройдя по коридору, он легонько постучал в дверь кабинета и, повернув ручку, толкнул ее.

Ройял, золотистый блондин с золотисто-карими глазами, похожий на высокого золотого льва, сидел за большим письменным столом. Место напротив него занимал его лучший друг Шеридан Ноулз, виконт Уэллсли.

— Я не знал, что ты не один, — произнес Рис.

— Шерри не в счет, — усмехнулся Ройял. — Он часть меблировки.

Шеридан, стройный и элегантный мужчина, чей ум и обаяние снискали ему популярность у дам и сделали неотъемлемой частью любого светского приема, рассмеялся. Вспомнив об этом, Рис решил, что Шерри может быть чрезвычайно полезен.

— Если желаете поговорить наедине… — начал Шерри, вставая.

— В действительности буду тебе весьма признателен, если ты останешься. Возможно, потребуется твоя помощь, — произнес Ройял.

Шерри вернулся на место. Рис тоже сел.

— Как семейная жизнь? — справился Ройял.

Вопрос брата напомнил Рису о часах, проведенных прошлой ночью в постели Элизабет, о ее ужасных страхах и мужестве, с которым она их преодолела. При мысли о ее страстности его плоть тут же дала о себе знать.

— Гораздо лучше, чем было на прошлой неделе.

Ройял рассмеялся. Он знал условия женитьбы брата и был рад, что дело приняло нормальный оборот.

— Проблем с Холлоуэями нет? — спросил Ройял. — За жизнь Элизабет и Джереда можно не волноваться?

— Пока все спокойно, но Мейсон и Френсис в городе. В совпадения я не верю. Они наверняка приехали неспроста, а это дурной знак.

Ройял нахмурился.

— Морган тебе помогает?

— Его люди охраняют дом. Элизабет и мальчик никуда без них не выходят. И все же мне это не нравится.

— Вероятно, тебе будет интересно узнать, что меня навестил адвокат мистер Пинкард. Он просил написать ходатайство по поводу усыновления Джереда. Я отправлю ему документ сегодня после обеда.

— Спасибо.

— Ты в самом деле думаешь, что это поможет?

— Это сделает мальчика недосягаемым для них и избавит Элизабет от опасности. Если они захотят причинить ей вред, это ничего им не даст. Хотя я не уверен, что это защитит самого мальчика.

— Ты всерьез считаешь, что они могут попытаться его убить? — спросил Шерри.

— Элизабет в этом сомневается. Но на кону титул и богатство Олдриджа. Жадность способна толкнуть людей на многое.

— Нам с Лили это особенно хорошо известно, — признался Ройял.

— Спасибо за помощь в усыновлении Джереда, — поблагодарил Рис. — К сожалению, мне нужно от тебя еще кое-что.

Ройял подался вперед:

— Ты же знаешь, я сделаю для тебя все, что в моих силах.

— Один мой друг попал в беду. Мне кажется, ты помнишь капитана Трэвиса Грира?