Она вскинула руки и тяжело опустилась на мраморные ступени в глубоком обмороке.

Капитаны и слуги подхватили ее и перенесли в комнату рядом с холлом. Лишь только они уложили ее на диван, как ресницы леди Гамильтон задрожали, и лицо обрело прежние живые краски.

История сражения пересказывалась снова и снова, начиная с того момента, как адмирал Нельсон обнаружил французский флот, стоявший на якоре в Абукирском заливе. Сигнал к атаке был дан днем первого августа. Адмирал Брюэс, командовавший французским флотом, не ожидал появления британской эскадры и не успел отвести корабли в заброшенный и отдаленный порт.

— Он предлагал десять тысяч лир любому лоцману, который провел бы его флотилию в порт, — рассказывал капитан Кэпел.

— Но в результате он был вынужден оставить корабли на якоре в открытом рейде, построив их в одну линию, посчитав, что такая позиция была самая неуязвимая, — продолжил рассказ капитан Хост.

Все слушали затаив дыхание, пока капитаны подробно излагали ход сражения.

— У французов было тринадцать линейных кораблей и четыре фрегата, больше тысячи орудий и одиннадцати тысяч человек. Северо-западный ветер позволил нашему флоту подойти к французам вплотную в половине седьмого вечера, — сказал капитан Хост. — Искусным и неожиданным маневром «Голиаф»и «Ревностный», а вслед за ними еще несколько кораблей прошли между французскими кораблями и заняли позицию между берегом и французским флотом.

— Это означало, — объяснил капитан Кэпел, заметив, что леди Гамильтон не поняла описанных маневров, — что этим кораблям не угрожал огонь французов, так как все их орудия были направлены в сторону моря! Леди Гамильтон захлопала в ладоши.

— Французские корабли, — продолжал капитан Кэпел, — стоявшие на мертвом якоре, не могли двигаться и оказались зажатыми, как в тиски. Сэр Горацио приказал открыть шквальный огонь, и французы были обстреляны с обоих флангов. Мы сражались всю ночь!

— Каковы потери у нашего флота? — спросил Марк.

Это были первые слова, которые он произнес с начала рассказа капитанов.

— Тяжелые! — ответил капитан Хост. — Линейные корабли вели атаку на близком расстоянии от французов, и каждый залп противника стоил нам немалых жертв. Команду пушкарей на «Авангарде» пришлось трижды менять. Все они погребены в водах залива.

— План адмирала был настолько продуман и искусен, — продолжал капитан Хост, — что наш боевой порядок оставался ненарушенным, пока наши корабли с двух сторон упорно продвигались вдоль линии французских кораблей, которые один за другим сдавались или гибли, хотя сражались с остервенением.

На минуту все замолчали, поминая погибших в бою, но капитан Кэпел нарушил тишину:

— Не успел сэр Горацио получить донесение о сдаче последнего французского корабля, как был ранен осколком шрапнели.

Леди Гамильтон в ужасе воскликнула;

— Он был только ранен, да и то неопасно, — поспешил успокоить ее капитан Хост. — А вот французский адмирал был убит!

— Французы сражались храбро, — признался капитан Кэпел. — Один из их фрегатов сам себя подорвал, пять затонули. Больше четырех тысяч французов погибло в ту ночь! Об одной потере французов мы, правда, жалеем.

— Что же за потеря? — спросил Марк.

— На «Ориенте» вспыхнул пожар, и, когда огонь проник в трюм, где хранились бочонки с порохом, корабль взлетел на воздух!

— Жаль! — сказал Марк лаконично. — Денежное вознаграждение за сражение, должно быть, будет огромным. Леди Гамильтон встала с дивана, на котором лежала.

— Я должна написать адмиралу Нельсону, но прежде, джентльмены, мы отправимся во дворец в Сазерту. Королева должна выслушать ваш рассказ.

Она подбежала к двери и крикнула слугам:

— Накидку! Шляпу! Заложите карету!

Несколько минут спустя, наскоро пересказав новости сэру Уильяму, леди Гамильтон покинула палаццо Сесса в сопровождении капитанов.

Марк вернулся на террасу к нетерпеливо поджидавшей его Корделии.

При его появлении она пристально посмотрела на него широко открытыми глазами. Затем протянула руку.

— По твоему виду поняла, что это победа!

— Великая победа! — согласился он. — Но прежде чем я расскажу тебе о ней, прежде чем нам могут снова помешать, я хочу задать тебе один вопрос.

— Какой? — полюбопытствовала она.

Он сжал ее пальцы и очень серьезным голосом сказал:

— Моя дорогая! Выйдешь ли ты за меня замуж?

Корделия осмотрела гостиную и вздохнула от восхищения.

Несмотря на палящий зной, царящий снаружи, в комнате с белыми стенами и открытыми окнами, защищенными от солнца, было прохладно.

Повсюду были расставлены цветы. Огромные вазы с благоухающими букетами стояли на низеньких столиках и на обломках греческих колонн, которые порадовали бы сэра Уильяма.

Именно благодаря ему эта небольшая, изысканная вилла была предоставлена им на время медового месяца.

Леди Гамильтон предлагала, чтобы они остановились в летней резиденции посла в Сазерте.

Но сэр Уильям с дипломатической проницательностью понял, что огромная резиденция, да еще по соседству с королевской семьей, будет действовать на Марка и Корделию подавляюще, когда они просто хотели бы остаться наедине.

Он уговорил одного своего друга-археолога сдать им свою виллу, построенную на берегу моря всего в нескольких милях от Неаполя. На дорогу от палаццо Сесса до виллы молодожены потратили бы немного времени.

Церемония венчания была скромной и проходила в присутствии только леди Гамильтон и сэра Уильяма.

Таково было желание Корделии, которая не хотела, чтобы любопытные посторонние люди наблюдали, как она давала клятву верности Марку, тем более что венчание проходило во время траура.

Было бы правильнее подождать несколько месяцев после смерти Дэвида, а потом выходить замуж.

Но Марк просил ее выйти за него замуж безотлагательно, чтобы они вместе могли вернуться в Англию на корабле, который должен был доставить в адмиралтейство отчет о победе Нельсона.

Но она знала, что никакие причины, будь то соблюдение приличий, связанных с трауром, или обязательство оповещать о свадьбе родственников и знакомых, не заставили бы Марка отложить женитьбу на ней.

Корабль в Англию должен был отплыть через три дня.

Медовый месяц, таким образом, получался очень коротким, но Корделия была уверена, что он будет прекрасным.

Девушка догадывалась, что Марка беспокоило, как бы она не решила, что он торопил ее, но любовь к нему была так безгранична, что, сколько бы ей ни пришлось ждать, ее любовь не стала бы слабее.

По выражению его глаз она догадалась, что он со страхом ждал ее ответа. Поэтому она, не задумываясь, просто сказала: