У-цзы ответил: надо взять кого-нибудь из низших по чину, но храброго командира, дать ему легкий отборный отряд и поручить ему испытать этого полководца. Только пусть он постарается потом убежать, а не пытается добиться чего-нибудь. Пусть он наблюдает, как будет действовать противник. Если тот будет двигаться размеренно и все управление у него будет организованно, если он, преследуя бегущих наших, станет делать вид, будто он не может догнать; или если он, видя перед собой какую-нибудь выгоду, станет делать вид, будто не понимает ее, такого полководца можно назвать умным. Вступать с ним в бой не следует. Если же его войско шумливо, знамена в беспорядке; если его солдаты идут каждый сам по себе, останавливаются тоже каждый сам по себе; если построены они то продольными шеренгами, то поперечными; если, преследуя бегущих наших, он станет бояться только того, как бы не упустить; если, видя выгоду, он станет страшиться только того, как бы не потерять ее, это будет глупый полководец. Пусть у него будет и много войск, захватить его можно» («У-цзы», IV, 5).

Это место трактата У-цзы может служить наилучшим комментарием к вышеприведенным словам Сунь-цзы.

«Показать противнику свою форму» в устах Сунь-цзы всегда имеет один смысл: показать противнику свою ложную форму и тем самым ввести его в заблуждение относительно состояния своих сил, своих действительных намерений. «“Показать форму” – это значит показать противнику, будто я силен или слаб, будто у меня много войска или мало, будто я разделяю свои силы на части или соединяю их, будто собираюсь действовать на востоке или на западе, будто меня можно разбить, ударив на меня в таком-то месте или в таком-то месте», – поясняет эту мысль Сунь-цзы Сорай (цит. соч., с. 134). Обобщая различные конкретные высказывания по этому вопросу, можно сказать, что под показом ложной формы у Сунь-цзы всегда подразумевается ложный показ своей «пустоты» там, где у меня как раз «полнота», и наоборот. Ложный показ своей формы имеет своей первой конкретной целью отвлечение внимания противника от своих слабых, уязвимых пунктов и направление его как раз на те пункты, где я силен. Однако в данном случае Сунь-цзы имеет в виду не это. Если демонстрировать противнику свою ложную форму, он неизбежно будет как-то реагировать на это, и по его реакции можно увидеть, где у него «место жизни», т. е. неуязвимый пункт, и где «место смерти», т. е. самое уязвимое место.

После указания, как определять место жизни и смерти противника, Сунь-цзы переходит к указанию, как узнавать, «где у него избыток и где недостаток». Что понимать под словами «избыток и недостаток»? Эти два термина встречались уже раньше, в главе IV, во фразе: «Когда обороняются, значит есть в чем-то недостаток; когда нападают, значит есть все в избытке» (IV, 2). Согласно общему ходу рассуждений Сунь-цзы в той главе, эти понятия имели двойной смысл в соответствии с противоречивым развитием военной ситуации. Я обороняюсь потому, что мне чего-то не хватает, т. е. я в каком-то отношении слаб, но эта моя слабость есть понятие не абсолютное, а относительное: я слаб потому, что для нападения мне не хватает слабости противника; надо, чтобы у него чего-то не хватало. Я наступаю потому, что у меня всего в избытке, т. е. я силен; но эта моя сила относительная: я силен потому, что у противника в избытке то, что дает мне возможность быть сильным. Это толкование можно вполне применить и к данной фразе Сунь-цзы: «столкнувшись с ним, узнают, где у него избыток и где недостаток». Речь идет прежде всего о сильных и слабых местах противника как таковых и одновременно о тех его сторонах, которые обусловливают и мою силу и слабость.

На этом заканчивается этот раздел настоящей главы, указывающий, как следует узнавать противника. Четыре средства для этого, приводимые Сунь-цзы, имеют каждое свою собственную цель и в то же время находятся в связи друг с другом. Оценка возможных оперативных планов противника имеет целью установить сильные и слабые стороны его стратегии и тактики; его действия сразу обнаружат это. Тактический маневр, предпринятый с целью вынудить противника к какому-нибудь действию, дает возможность, наблюдая эти действия, установить, чем он руководствуется в своих действиях. Различного рода ложными демонстрациями, соединенными с наблюдением над тем, как он на них реагирует, открывают его неуязвимые и уязвимые места. Разведка боем обнаруживает, где противник силен, где он слаб, и в то же время дает возможность установить, в чем моя собственная слабость и сила. Таким образом, каждый из этих четырех способов открывает новую сторону противника; все они восполняют друг друга и создают возможность полного знания противника и в то же время себя самого. А «если знаешь его и знаешь себя, сражайся хоть сто раз, опасности не будет», – говорит Сунь-цзы (III, 9).

В последнем разделе главы Сунь-цзы предъявляет полководцу высшее требование – наиболее трудное и в то же время охватывающее все прочие требования. Формулирует он его так: «Предел в придании своему войску формы – это достигнуть того, чтобы формы не было».

Мы уже встречались выше с понятием «формы», этим специфическим термином стратегического учения Сунь-цзы. «Форма» – это то состояние армии, в котором находит свое выражение вся сложная природа борьбы; это то состояние армии в каждый данный момент, которое является в точности соответствующим этому моменту. Естественно, что «форма» является высшим достижением организованности армии, ее боеспособности, ее приспособленности ко всем изменениям боевой обстановки. И вместе с тем высшее в этой форме есть отсутствие формы. Так утверждает Сунь-цзы.

Эти его слова можно, конечно, понимать очень просто: нужно эту форму, т. е. состояние своей армии, скрывать от противника, нужно, чтобы он ничего не знал ни о степени организованности, ни об уровне боеспособности, ни о принятых мероприятиях.

Но Сунь-цзы говорит: «Когда формы нет… даже мудрец не сможет о чем-либо судить». Следовательно, речь идет не о простом скрывании формы, хотя бы и самом тщательном. Дело не в скрывании, а в уничтожении формы. Сунь-цзы своими словами говорит то, что хочет сказать: «Предел в придании своему войску формы – это достигнуть того, чтобы формы не было». Нужно понимать эти слова так, как они сказаны.

Ду Му говорит: «Когда формы нет, то пусть тут и будет лазутчик, пусть он глубоко проникнет ко мне и наблюдает за мной, все равно он не сможет узнать, где у меня полно и где пусто; мои сила и слабость не имеют внешнего выражения, так что пусть здесь и будет умный человек, все равно он не сможет меня понять».

Все это создает наилучшие условия для победы. Противник может отнестись к этому отсутствию формы двояко: он либо сочтет, что эта форма непроницаема, и тогда его действия будут парализованы, либо примет такое отсутствие формы за действительное отсутствие ее, т. е. за дезорганизованность, плохую боеспособность, и тогда предпримет ряд неправильных действий.

Всегда следует помнить, что каждое положение Сунь-цзы есть не отвлеченное правило, а руководство к действию. Поэтому и формула «присутствие формы – отсутствие формы» не есть механическое превращение одной противоположности в другую. Этим процессом руководит воля полководца, понимающего внутреннюю природу «формы»; тогда эта «форма» превращается в его руках в грозное оружие, дающее ему победу.