— Мы ненадолго, — ласково сказала Вера, — посмотрим, как ты живешь, и быстро уйдем. Так что успеешь выучить уроки.

Шутка девице понравилась.

— Ну, тогда заходите, — сказала она, улыбаясь во весь рот.

Соседей, правда, пропускать в квартиру не хотела, но пришлось.

Ей продемонстрировали ордер и попросили добровольно выдать все, не разрешенное для хранения: оружие, наркотики, а также не принадлежащие девушке вещи. Подружка Трошина закатила глаза и сделала вид, что ей приходится общаться с полными идиотами. Потом запахнула поглубже халатик и сказала:

— Ищите. Что найдете — все ваше.

Квартирка была маленькой. В комнате стояли два дивана и шкаф для одежды. Спрятать что-либо здесь было сложно.

— Драгоценности или ценные украшения имеются в доме? — спросила Вера.

Девица фыркнула. Потом подошла к небольшому письменному столу, заваленному выстиранным бельем, достала из верхнего ящика пару коробочек. Открыла и продемонстрировала из своих рук. Две тонких золотых цепочки, сережки с крохотными аквамаринами и перстень с зеленым камнем.

Перстень она продемонстрировала и тут же надела на свой палец, прищелкнув языком:

— Вот такой вот изумрудик.

— Можно посмотреть? — попросил следователь.

— Купи себе такой и смотри сколько влезет! — рявкнула девица.

— А можно повежливей?

— Я у себя дома, как хочу, так и разговариваю.

— Это не изумруд, — сказала Вера, — а мусковит. Скорее даже разновидность мусковита.

— Чего? — не поняла подружка Трошкина.

— Фуксит, калиевая слюда, — объяснила Бережная, — прозрачный минерал зеленого цвета, не представляющий никакой ценности.

— Ты совсем ку-ку, что ли? — возмутилась девица. — Я сама его в ювелирке выбирала. Там написано даже — изумруд, ноль целых и три десятых карата. Ну ты вообще… Ничего в красивых вещах не понимаешь!

— Гражданка Свистунова, — одернул ее следователь, — ведите себя прилично. За оскорбление представителей власти можно и схлопотать.

— А чего она гонит? — не могла успокоиться девчонка. — Завидует, поди. Небось сама никогда себе такой не купит. Пятнадцать тысяч стоит.

Вера не стала спорить и отошла.

Обыск долгим не был. Никаких вещей из похищенных в квартире Петерина обнаружено не было.

— Ну и чего? — с наглой усмешкой спросила девица. — Нашли что-нибудь? Оружие, наркоту… Делом бы лучше занимались! Тут врачиху из поликлиники грохнули, а убийц до сих пор не нашли. На улицу выйти страшно.

— А вам-то чего бояться? — удивился следователь. — Вы же не врач.

Надо было уходить. Но Вере ужасно не хотелось уходить, что называется, с пустыми руками. Потому что в таком случае логика ее рассуждений нарушалась. Возможно, поэтому Колодин и не боится ничего, зная, что никаких улик не будет.

— Понятые свободны, — объявил следователь. — Распишитесь, и можете идти.

— Погодите! — остановила понятых Вера и повернулась к девице. — Гражданка Свистунова, снимите халат.

Девица вытаращила глаза, а потом рассмеялась.

— Может, тебе еще стриптиз здесь сплясать? Так за это платить надо.

Следователь удивленно уставился на Веру, а понятые попытались исчезнуть.

— Да смотрите сколько хотите! А ты, крыса ментовская, завидуй, у тебя такой красоты никогда не будет…

Подружка рецидивиста Трошкина распахнула халатик и — продемонстрировала всем пурпурное белье, густо усыпанное стразами.

— Пакуй девочку, — бросила Евдокимову Вера, поворачиваясь к выходу.

Она сидела в машине, когда из парадного вышел майор. Подошел к «Лендроверу», разглядывая машину, достал пачку сигарет, а потом спросил через опущенное стекло:

— Как ты догадалась?

— Вспомнила вдруг.

— Удачно получилось, а то бы ушли ни с чем. А у меня почему-то в памяти щелкнуло, как лет десять назад здесь, в районе, задушили начальницу ПИБа. Точно так же, как врачиху из поликлиники. Когда эта девка заявила, что ей страшно на улицу выходить, меня как молнией вдруг ударило. Может, один и тот же убийца?

Из парадного вывели юную гражданку Свистунову и усадили в дежурную машину.

— Вещдоки-то надо было с нее снять, — опомнился следователь. — Ну ладно, в кабинете организуем.

И засмеялся, представив себе эту картину. Так же, давясь смехом, добавил:

— В присутствии по… по… понятых.

А Вере смеяться не захотелось. В голове у нее вертелась аббревиатура, упомянутая следователем…

После смерти мамы Вера решила приватизировать квартиру. Вернее, так посоветовал сделать Бережной. Для оформления нужно было получить технический и кадастровый паспорта на жилплощадь в районном проектно-инвентаризационном бюро, сокращенно ПИБ. Паспорта выдали, но со штампом о том, что в квартире произведена самовольная перепланировка. Это было очень странно, потому что ни Вера, ни мама ничего в ней не делали. Пришлось снова идти в ПИБ, выстаивать очередь к начальнице. А та показала какой-то план и сообщила, что на нем отмечен стенной шкафчик, а в реальности в квартире такового нет.

— Его и не имелось, — удивилась Вера. — Когда мы въехали, все было так, как сейчас. Мы только обои новые поклеили.

— Обои? — переспросила начальница. И кивнула. — Обои менять можно, а демонтировать встроенные шкафы запрещено.

— И что теперь? — поинтересовалась Вера.

— Сначала заплатите штраф. Потом приходите к нам, и мы подготовим проект реконструкции квартиры. На это уйдет месяца три. Потом вы оплачиваете проект, устанавливаете шкафчик, вызываете комиссию, которая проверит соответствие конструкции нашему проекту.

— А могут и не согласовать?

— Могут, — согласилась начальница. — Но не будут этого делать, если вы правильно все восстановите. Но, с другой стороны, вдруг вы восстановите шкаф с нарушением проекта, сделаете его больше или меньше? Вы поймите: менять конфигурацию квартиры не разрешено никому. В моей собственной квартире есть антресоли, которые мне не нужны, однако я не могу их демонтировать.

— Почему? — снова удивилась Вера.

Начальница вздохнула. После чего перешла на доверительный шепот:

— Да потому, что проект очень дорого стоит, а зарплаты у нас, сами знаете, копеечные.

Вера не знала размеров зарплат у начальников проектно-инвентаризационных бюро, когда вернулась домой, поделилась сомнениями с Бережным. Евгений пообещал все устроить. За тысячу долларов начальница согласилась поставить штамп на документах без упоминания о самовольной перепланировке…

Вспомнив ту давнюю историю, Вера спросила следователя: