Темнота ослепила на миг, которого мне хватило, чтобы вышвырнуть в разные стороны боевые заклинания и завершить плетение щита.

Передача схемы оторопевшей Арли, растягивание полога её руками и молниеносный перекат в сторону. Вовремя! Тут же на место, где только что была я, прилетело с полдесятка заклинаний.

Щит выдержал, Арли вздрогнула и сосредоточенно свела вместе брови, храмовники осознали, что в меня не попали, и начали плетение новой атаки.

Я не стала дожидаться. Резко вскочить на ноги, два прыжка влево и вперёд, короткая перебежка на ускорение, а затем прыжок — ухватиться одной рукой за мужское плечо, другое — за запястье. Кувырок вверх, удар ногой по стоящему следом храмовнику и перегиб через второе мужское плечо. Рывок удерживаемой руки, оглушительный хруст, приземление на ноги и чужой болезненный крик.

Вниз, перекат вправо, боевое заклинание в заготовившего четыре пульсара мужчину, снова перекат, подсечка ближайшего храмовника, удар кулаком по спине снизу вверх.

И последовательные порталы: Арлим и трое гарантированно обезвреженных — последнего добила уже в полёте ещё одним ударом в основание шеи.

На всё это ушло не больше десяти секунд, за которые адреналин подскочил до отметки максимум — у Арли, мне уже не привыкать.

В итоге во всё тот же зал мы вывалились последовательно: перепуганная сестрёнка, двое храмовников, один из которых зажимал окровавленный нос, а второй стонал, держась за сломанное плечо, и мы — спокойная и непринужденная я и скинутый мною на пол бессознательный мужчина.

Нужно признать, наше появление вызвало всеобщее потрясённое молчание.

Короткий взгляд оторопевшим военным и холодное:

— Начали.

Удивительно, но они взяли и начали. Подошли, схватили всех троих и уволокли их к детям, чтобы тут же обнажить ножи и приступить к несложной, но времязатратной операции «спаси бедных детишек».

— Ар, — повернулась к побледневшей сестрёнке и не смогла сдержать горделивой улыбки, — умничка моя. Пошли ещё раз.

— Куда? — Возмутилась, что примечательно, не она, а пришедший в себя Аксэль. Уже в следующее мгновение мужчина был непозволительно близко от меня, схватил своими ручищами мои плечи и ощутимо меня встряхнул, чтобы, возмущенно глядя мне в глаза, прорычать: — Совсем рехнулась?!

Я подобного никогда не отрицала, но всё же:

— Руки, эймот Мьярис, от меня уберите, — холодно процедила, спокойно выдерживая его взгляд, и лишь только когда мужчина оставил мои плечи в покое, продолжила: — И впредь постарайтесь выбирать выражения.

В следующее мгновение в просторном зале, наполненном народом, прозвучало такое, отчего смущенно покраснела даже я.

Эймонт Аэр кашлянул в кулак, развернулся и отошёл, уволакивая за собой мою сестру. Все остальные поспешили сделать вид, что они все тут очень-очень заняты и вообще ничего не слышали, а я… А мне было сказано:

— Там, вообще-то, целая армия готовится к штурму.

Признаться, это несколько помогло справиться с лёгким потрясением после услышанного, я даже смогла ответить:

— Что-то я никого не заметила.

Прозвучало несколько ехидно, что не помешало Аксэлю раздраженно заметить:

— Ещё бы, это тайный штурм!

— А-а-а, — изрекла я глубокомысленно, но нисколько не виновато, а затем уже нормально, посерьёзнев и понизив голос: — За время своего здесь пребывания я не увидела никаких решительных действий с вашей стороны, уважаемый эймот Мьярис. Смею заметить, что всё это время все они, — кивок в сторону перепуганных детишек, — находятся в абсолютной неизвестности, лишенные возможности видеть, слышать и даже говорить. Кроме всего прочего, я дала им обещание сделать всё возможное и помочь. И я не стану стоять в стороне всё то время, пока вы изволите ругаться с правителем.

И, высказав всё это, я просто развернулась и пошла прочь, не испытывая никакого желания ругаться. Ругаться вообще и с Аксэлем тем более.

Однако он оказался на этот счёт иного мнения, потому что уже через секунду на моё запястье легла его рука, а затем меня развернули прямо на месте.

Взгляд в глаза сверху вниз — уже не злой и даже не возмущённый. Серьёзный, будто желающий что-то сказать…

Он и сказал.

Резко выдохнул, на миг прикрыл глаза, собираясь с силами, и сказал:

— Возглавишь моё войско?

Будь я простой леди, я бы оскорбилась. Нет, серьёзно, потому что мужчина никогда и ни за что не должен предлагать женщине принять участие, или того хуже — взять на себя его работу. Это просто высшая невоспитанность. Так отношения между мужчиной и женщиной не строятся.

Наверно, хорошо, что я не просто леди. И даже больше того: моё образование позволяет мне точно знать — подобное предложение в среде военных расценивается даже сильнее, чем «выходи за меня».

Потому что «выходи за меня» — это «мне хорошо с тобой».

А «возглавь моё войско» — это «я доверяю тебе».

Поэтому ничего удивительного, что уже через секунду все военные уже были рядом с Аксэлем Мьярисом, чтобы у него же, не скрывая собственного возмущения, и спросить:

— Вы же это не серьёзно?

И ещё один, более точный:

— Вы настолько ей доверяете?

Мужчина проигнорировал всех остальных, медленно оторвал взгляд от моих глаз, холодно взглянул на мужчину, сказавшего это, и ответил:

— Теперь я доверяю ей больше, чем самому себе.

Это было… у меня натурально дыхание перехватило от этого признания! А военный, покраснев от возмущения, резко выдохнул:

— Почему?

И… Аксэль не стал отвечать. Он не сказал ни слова, лишь выразительно посмотрел мужчине за плечо, на медленно возвращаемых в нормальное состояние детей, а потом снова ему в глаза.

И, в общем-то, вопросов больше ни у кого не осталось, всем и так всё стало понятно. Однако Мьярис же, вдруг передумав, решил пояснить ещё и устно:

— Потому что она всего за вечер сделала то, что не могли сделать все мы уже больше года.

Звучало весомо, спорить никто не решился, да Аксэль их слов и не ждал. Он просто пошёл к стоящему в стороне правителю, а заодно и меня за руку поволок.

И я послушно шла следом, не зная, как сказать ему «нет».

— Арвэн? — Арли всё поняла первой, стоило нам приблизиться.

Ей хватило всего одного взгляда на мою тревожно закушенную губу, чтобы догадаться о том, что я сейчас скажу.

Мьярис тоже понял это, поэтому и повернулся ко мне, мрачный, как грозовая туча.

Мне честно было очень жаль, но я просто не могла принять его предложение.

— Я одиночка, — улыбнулась криво, опустив все те оправдания, что крутились в голове. Какой в них смысл? Он и так знает, что это большая честь. Это действительно много значит для любого. От такого на самом деле не отказываются. Он знает всё это, так зачем мне это говорить?