Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 54
Перейти на страницу:

Стак сказал:

– Я камнями в заборы бросался. Больше бросаться было не во что, разве что в людей, но с людьми пришлось завязать, а то бы меня посадили и подкармливали удобрением два раза в день.

В голосе – бойкость, самодовольство четырнадцатилетнего, и кто его упрекнет? Мы поладили, он и я. Может, дело в брокколи. Мать сидела рядом с ним, не говорила ничего, смотрела в никуда, конечно, прислушивалась к нам настороженно: неизвестно, что мальчишка выдаст еще.

Я настаивал, что счет оплачу сам, и Эмма сдалась, подчинилась мне, командиру отряда. Галерея занимала третий этаж старого заводского здания целиком. Мы поднимались по лестнице гуськом, и почему-то этот тесный проход, слабый свет, сами ступени и стены наводили на мысль, будто мы трансформировались, стали черно-белыми – кожный пигмент иссяк и цветовая насыщенность одежды тоже.

Вытянутый просторный зал, деревянные половицы, стены со сколами и зазубринами. К дальней стене, рядом со складным стулом служительницы, прислонен ее старый велосипед, а самой нигде не видно. Но скала на месте, вот она, укреплена на основательной металлической плите высотой сантиметров десять. Полоски белой ленты на полу отмечают рубеж для посетителей. Подойди поближе, но не прикасайся. Мы с Эммой остановились на расстоянии в ползала – скала величественно разместилась в перспективе. Стак времени не терял, быстро направился прямо к экспонату, который был выше него, и обнаружил все, что хотел видеть, – все неровности, выступы и выемки на поверхности камня, в данном случае валуна – общий контур скорее закругленный, в самом широком месте, может, метра два от края до края.

Мы приближались медленно, потихоньку, двигаясь так то ли от благоговейного восхищения скальной скульптурой, природным произведением искусства, то ли просто потому, что наблюдали образец соединения объекта и наблюдателя – ускользающего юноши, который редко приобщался к чему-то основательному. Он, конечно, пересек ленточную границу – протянул руку, легко коснулся скалы, и я почувствовал, как его мать выдержала внутреннюю паузу, предупредительную, пережидая момент, когда теоретически могла бы включиться сирена. Но камень просто остался стоять на месте.

Мы обступили его с флангов, и минуту-другую я позволил себе побыть с камнем.

А потом сказал:

– Ну давай.

– В смысле?

– Объясни, что есть камень.

Я вспоминал себя в его возрасте, себя, решительно настроенного установить более или менее точно смысл слова, выводя из означенного слова другие слова, чтобы локализовать суть. Это всегда требовало усилий, и нынешний случай ничем не отличался: глыба вещества природного происхождения, сформированная такими силами, как выветривание, текущая вода, летящий песок, выпадающий дождь.

Определение должно быть емким, догматическим.

Стак широко зевнул, подался назад – рассматривал камень, оценивал с некоторой дистанции его физические параметры, монолитную поверхность с выступами, наростами, зубцами и ямками, а потом обошел вокруг, наблюдая всю его неотесанную ширь.

– Он твердый, твердокаменный, застывший и состоит в основном из минеральных элементов, или это цельный минерал с останками давно исчезнувших растений и животных, окаменевших внутри него.

Он еще что-то говорил, привлек руки к груди и движениями кисти совмещал фрагменты своих наблюдений, слова со словами. Он остался наедине с камнем – всего два слога и нужно-то, чтоб этот объект описать, оформить.

– Официальная, скажем так, версия: камень – это твердый массив минерального вещества, лежащий на поверхности или погруженный в почву.

Я был поражен. Мы продолжали рассматривать камень, мы втроем, омываемые снаружи ударными волнами транспортных потоков.

Стак говорил с камнем. Сказал ему, что мы на него смотрим. Обозначил нас как трех представителей вида homo sapiens. Сказал, что камень всех нас переживет, а возможно, переживет и весь наш вид. И продолжал в том же духе еще некоторое время, а потом, ни к кому конкретно не обращаясь, сообщил, что существует три разновидности камня. И перечислил названия, прежде чем я успел хотя бы попытаться их вспомнить, потом заговорил о петрологии, геологии, кальците и мраморе, и мы с его матерью слушали, а мальчик вырастал. Тут вошла служительница. Мне больше нравилось называть ее про себя хранительницей – та же женщина, та же шляпа с пером, футболка, сандалии, мешковатые джинсы, прихваченные велосипедными зажимами. С маленьким бумажным пакетом, ни слова ни говоря, она направилась к своему стулу, достала сэндвич.

Мы наблюдали за ней открыто, в тишине. Грандиозное пространство галереи, почти пустое, и выставленный в нем единственный выдающийся объект сообщает выразительность простейшим движениям, мужчинам и женщинам, собакам и кошкам. После паузы я спросил Стака об ином явлении природы – погоде, и он сказал, что к погоде теперь равнодушен. Сказал, погода канула в Лету. Сказал, некоторые вещи перестают быть необходимыми.

Тут наконец заговорила его мать, возбужденным шепотом.

– Ничего ты не равнодушен. Температура, цельсии, фаренгейты, города – 104 градуса, 108 градусов. Индия, Китай, Саудовская Аравия. Почему ты говоришь: равнодушен? Что такое случилось? Конечно, неравнодушен. Куда это все делось?

Голос у нее был потерянный, и в этот день все, ее касавшееся, наводило на мысль о потерянном времени. Сын скоро отправится обратно к отцу, и что произойдет потом, если он не вернется в школу, где будущее и не таит ли оно обман ожиданий? Если сын или дочь болтаются туда-сюда, они должны представляться наказанием для родителей, которые должны его нести, но за какое преступление?

Я напомнил себе, что мне нужно имя для отца Стака.

Перед уходом мальчик окликнул хранительницу и спросил, как скалу занесли в здание. Женщина была несколько занята: приподнимала закругленный конец ломтика хлеба, чтобы обследовать нутро сэндвича. Она сказала, в стене проделали отверстие, подвезли эту штуку на грузовике с открытой платформой и подняли подъемным краном. Я хотел спросить то же самое, еще когда впервые пришел сюда, но решил: интереснее воображать, будто скала всегда находилась здесь, неучтенная.

Скала существует, но она не экзистирует.

Спускаясь по сумрачной лестнице, я вновь процитировал тезис, и мы со Стаком попробовали разобраться, что он означает. Этот предмет органично вписался в наш черно-белый путь вниз.

Я слушаю классическую музыку по радио. Читаю вроде как сложный роман – зачастую европейский, всегда в переводе, а рассказчик порой неизвестен, – то же самое я пытался читать в юности. Музыка и книги, просто здесь, стены, пол, мебель и незначительное расхождение между двумя картинами, что висят на стене в гостиной. Я оставляю вещи как есть. Смотрю на них и не трогаю. Изучаю каждый конкретный момент.

Через два дня она явилась без предупреждения – никогда так не делала и никогда не бывала такой неловкой и торопливой, из джинсов не выскользнула, а вырвалась, одновременно желая освободиться от бурных противоречий, сопровождавших любой вопрос, связанный с ее сыном.

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 54
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?