В школе я никогда не плакал, но дома меня душили слезы. Итогда миссис Лофтин дала мне совет, устранивший все мои тревоги и беспокойствои превративший моих врагов в друзей. Она сказала мне: „Ральф, дети не будутдразнить и называть тебя 'сиротским отродьем', если ты проявишь к ним интерес ипостараешься сделать для них что-то полезное и приятное“. Я последовал еесовету. Я усердно занимался и вскоре стал лучшим учеником в классе. Но мненикто не завидовал, потому что я изо всех сил старался помогать другим детям.

Я помогал нескольким мальчикам писать сочинения и изложения.Для некоторых из них я полностью писал доклады. Одному из учеников нашегокласса было стыдно рассказать своим родителям, что я помогаю ему. Поэтому, какправило, он говорил своей матери, что идет охотиться на опоссумов, когдаотправлялся ко мне. Бывало, он приходил на ферму мистера Лофтина, привязывалсвоих собак в сарае, а я помогал ему делать уроки. Для одного ученика я писалобзоры книг и несколько вечеров помогал одной девочке по математике.

По соседству от нас случились две смерти. Умерли двапрестарелых фермера, а одну женщину покинул муж. Я остался единственныммужчиной на четыре семьи. Я помогал этим вдовам два года. По пути в школу иобратно я заглядывал к ним на фермы, рубил для них дрова, доил коров, поил икормил скот. Меня теперь благословляли все вокруг и никто не ругал. Меняповсюду принимали как друга. Они выразили свои чувства особенно наглядно, когдая вернулся домой после службы во флоте. В первый же день моего приезда меня приехалинавестить более двухсот фермеров. Некоторые из них проехали около восьмидесятимиль, и их радость, когда они меня увидели, была совершенно искренней. Я малобеспокоился, так как все время был занят, стараясь помочь другим людям. И этоприносило мне большое счастье. Вот уже тринадцать лет никто не называет меня'сиротское отродье'».

Да здравствует мистер Бертон! Он знает, как завоеватьдрузей! Он также знает, как преодолевать беспокойство и наслаждаться жизнью.

Точно так же поступал покойный доктор Фрэнк Луп из Сиэтла,штат Вашингтон. Он был инвалидом в течение двадцати трех лет. Артрит. Однако кокорреспондент газеты «Сиэтл стар» Стюарт Уитхаус писал мне: «Я много раз бралинтервью у доктора Лупа; и никогда в жизни я не встречал такого неэгоистичногочеловека и притом такого, который бы брал от жизни все».

Каким образом инвалид, прикованный к постели, мог «брать отжизни все»? Даю вам возможность высказать две догадки. Он все время сетовал нажизнь и всех осуждал? Нет… Он упивался жалостью к себе и требовал внимания отвсех вокруг? Нет. Опять неверно. Он познал радость жизни благодаря тому, чтосделал своим девизом надпись на немецком языке на гербе принца Уэльского: «Ichdien» — «Я служу». Доктор Луп узнавал фамилии и адреса других инвалидов и подбадривалих и себя радостными, обнадеживающими письмами. Он даже организовал клубпереписки инвалидов и побуждал их писать друг другу. В конце концов он создалнациональную организацию, названную «Обществом запертых».

Лежа в постели, он писал около тысячи четырехсот писем в годи приносил радость тысячам инвалидов, доставая приемники и книги для тех, ктобыл изолирован от внешнего мира.

В чем основная разница между доктором Лупом и множествомдругих людей? Только в одном: в отличие от них, его душа была озарена светомвысокой цели, благородного дела. Он испытывал радость от сознания того, что егожизнь подчинена идее, гораздо более благородной и значительной, чем он сам,вместо того, чтобы быть, как выразился Шоу, «эгоцентричным комком недугов иобид, жалующимся на то, что мир не хочет посвятить себя тому, чтобы сделать егосчастливым».

Вот самое удивительное утверждение, которое мне довелосьчитать, вышедшее из-под пера знаменитого психиатра. Это утверждение сделалАльфред Адлер. Он обычно говорил своим пациентам, страдающим меланхолией: «Выможете вылечиться за четырнадцать дней, если будете следовать этому рецепту:старайтесь каждый день думать о том, как вы можете сделать кому-нибудьприятное».

Это утверждение звучит настолько неправдоподобно, что ясчитаю себя обязанным попытаться разъяснить его, процитировав примерно двестраницы из замечательной книги доктора Адлера «Что для вас должна значитьжизнь». (Кстати, эту книгу вы должны обязательно прочитать.)

«Меланхолия, — говорит Адлер в книге „Что для вас должназначить жизнь“, — подобна затаенному гневу и упреку, направленным противокружающих, хотя пациент, ради того чтобы обеспечить себе уход, симпатию иподдержку, представляется только подавленным своей собственной виной. Первыевоспоминания пациента выглядят примерно так: „Я помню, что мне хотелось лечь накушетку, но на ней лежал мой брат. Я поднял такой крик, что ему пришлось встатьс нее“.

Меланхолики часто бывают склонны к тому, чтобы отомстить засебя, совершив самоубийство, и первое, о чем должен позаботиться врач, это недать им повода для самоубийства. Лично я пытаюсь ослабить общую напряженность,предлагая им как первое правило при лечении: „Никогда не делайте ничего того,чего вам не хочется“. Это выглядит очень скромно, но я считаю, что этозатрагивает суть всей проблемы. Если меланхолик имеет возможность делать все,что ему хочется, то кого же он может обвинять? За что он должен мстить? „Есливам хочется пойти в театр, говорю я ему, — или поехать отдохнуть, так ипоступайте. Если же по пути вы почувствуете, что вам расхотелось, то не делайтеэтого“. Это самое лучшее положение, в котором кто-нибудь мог бы оказаться. Этодает удовлетворение стремлению пациента к превосходству. Он подобен богу иможет делать все, что ему угодно. С другой стороны, это не очень легковписывается в его стиль жизни. Он хочет доминировать и обвинять других, а еслиони согласны с ним, то нет возможности над ними доминировать. Это правилоявляется большим подспорьем, и среди моих пациентов не было ни одного случаясамоубийства.

Обычно пациент отвечает: „Но мне ничего не хочется делать“.Я уже подготовился к этому ответу, потому что слышал его много раз. „Тогда неделайте ничего, что вам не нравится“, — говорю я. Иногда, однако, пациентотвечает: „Мне бы хотелось весь день пролежать в постели“. Я знаю, что если яразрешу, то ему уже не захочется это делать. Я знаю, что если я воспрепятствую,то он устроит скандал. Я всегда соглашаюсь.

Это одно правило. Другое действует на их стиль жизни болеенепосредственно. Я говорю им: „Вы можете вылечиться за четырнадцать дней, еслибудете следовать этому рецепту. Старайтесь думать каждый день о том, как выможете кому-нибудь сделать приятное“. Вот что это для них значит. Они занятымыслью: „Как досадить кому-нибудь“. Ответы очень интересны. Некоторые говорят:„Это для меня будет очень легко. Я это делаю всю свою жизнь“. Они никогда этогоне делали. Я прошу их подумать об этом еще раз. Они не думают об этом еще раз.Я говорю им: „Когда вы не в состоянии уснуть, используйте все это время наразмышления о том, как сделать кому-нибудь приятное, и это явится большим шагомк улучшению вашего здоровья“. На следующий день я их спрашиваю при встрече:„Думали ли вы о том, что я вам посоветовал?“ Они отвечают: „Вчера вечером ясразу уснул, как только лег в постель“. Все это должно делаться, разумеется,ненавязчиво, дружелюбно, без намека на превосходство.