В ответ следовало вскидывание подбородка вверх и выкрикивалось с демонстративной убеждённостью в превосходстве:

– Хо!

Эта половина плато – влево от реки – носила название Дикое Поле.

Другое дело – правая сторона.

Она действительно была оборотной стороной монеты. Начать хотя бы с того, что здесь вдоль берега высилась каменная дамба, мол – как в настоящих портовых городах. И если прибывшим в Дикое Поле нужно было ставить корабль на якорь, чтобы затем в шлюпках перевозить на берег груз и людей, то здесь глубина воды и инженерный расчёт позволяли кораблю швартоваться прямо к молу и выкладывать груз на ровную каменную пристань. Дальше к дамбе были пристроены верфи для починки и кренгования кораблей, ещё дальше шли складские доки и, наконец, широкая и ровная каменная набережная незаметно переходила в парад. Дома здесь были также двухэтажные, белого камня – но большие, просторные, с огромными окнами, с колоннами и лепными украшениями. Тут и там белели ротонды и балюстрады, и почти каждый дом украшали бюсты и статуи, на манер античных.

Эта половина носила название Город. Просто Город. Человек, ступивший на его улицы, мог иметь на себе любые украшения из драгоценных камней, мог бряцать пригоршнями золота в карманах, мог водить с собой прелестных, с открытыми лицами, женщин – здесь ему ничего не грозило. Даже если кто-то напивался до бесчувствия и спал на земле где-нибудь в закоулке, утром он мог убедиться, что из его карманов не пропало ни одной монетки. Город имел волшебный порядок.

Волшебство, однако, имело вполне реальную основу. Основатель и многолетний владелец Города, бывший пират Август по прозвищу Ловец, или Охотник, купил на невольничьем рынке большую партию рабов. Это были монахи из разорённого Тибетского монастыря. Однако поселил их Август в Городе не как рабов, вовсе нет. Тихие, незаметные, бритые наголо монахи были распределены по домам и кварталам, и получили собственное жильё, и недурное жалованье, а самое главное – помещение для временного монастыря и возможность исполнять свои негромкие ритуалы. В обязанность же их входило всего лишь наблюдать за порядком. Поразительную их особенность обнаружил и “купил” Август Охотник: никто из монахов никогда, ни при каких обстоятельствах не говорил неправды.

Имелась в Городе и корпорация силы, так называемый Легион. Команда отменно обученных и организованных бойцов под начальством бывшего японского самурая. При любых (очень редких, заметим) случаях драк, ссор или краж возникали, как из-под земли, бойцы Легиона и, выслушав одно короткое слово от кого-то из незаметных монахов, твёрдо и страшно наводили порядок. В разных случаях по-разному, но так, что у всех обитателей совершенно исчезала охота нарушать тишину или право собственности в Городе или его порту.

Никто не спрашивал прибывающих в город, откуда их богатство, и сколько они собираются здесь прожить. Потому, что любой ступающий на камни пристани отдавал одному из монахов входную плату. И вот здесь-то и кроется секрет порядка и благополучия: плата с одного человека составляла (я не поверил сначала) – десять тысяч пиастров. Швартовка корабля – двенадцать тысяч. Место на верфи – две тысячи в день.

И последний штрих: Город от Дикого Поля отделяет высокая каменная стена, возведённая вдоль реки – от отвесной скалы на окраине плато до причала. (Страшно вообразить, сколько труда скольких рабов положено в эту стену и мол, в причал и дома.)

В стене, напротив площади, служившей Дикому Полю рынком, имелись ворота – для торговли, прогулок любителей помахать клинком, поиграть в кости на деньги (в Городе такие игры были строго запрещены) и – выдворения провинившихся. Над воротами высилась башня, и на ней круглые сутки дежурила смена часовых.

На краю мола, у самого входа в бухту, на случай появления чужаков стояла ещё одна башня, на которой размещалось около сотни тяжёлых береговых пушек.

И ещё одна особенность была у этого поселения. Среди обитателей Дикого Поля имелась целая артель пиратов, так называемых “ленивых”, которые не работали в открытом океане, а были специалистами по нападению на те корабли, которые оказывались возле берега – в пределах видимости подзорной трубы. Неизменно на самом высоком дереве побережья сидел дежурный пират с этой трубой и определял на память – какое судно он видит сквозь толстые стёкла – своё, пиратское или чужое, так называемый “приз”.

Адорская бухта, вход в которую был прикрыт скалой-«Ямой», оставалась невидимой для проплывающих судов, и, когда вдруг наперерез к ним вылетали корабли с Весёлым Роджером на мачтах, то казалось, что они вышли прямо из берега.

Нет, на “Дукате” к Адору не подобраться.

Вот таким было место, куда увезли близнецов и куда, следовательно, во что бы то ни стало нужно было попасть.

– Что будем делать? – спросил я у примолкнувших спутников.

– Надо подумать, – негромко произнёс Стоун, по новой набивающий выкуренную за время рассказа Гримальда трубку.

Мы отпустили новых матросов, и вместе с ними ушёл Бариль – выделить место в вахте и познакомить с командой.

– Адор очень близко, – я принялся размышлять вслух, взволнованно расхаживая по кают-компании. – Обстановка в нём, кажется, известна. Безусловно, Эдда и Корвина держат там в ожидании выкупа. И мы их отыщем и выкрадем. Да, выкрадем. Руки и головы у нас работают неплохо. А, джентльмены? Вопрос в том, как попасть в Адорскую бухту. Судя по тому, что известно, военные действия исключаются. Даже если Оллиройс издалека расстреляет батарею, останется население, которое раз в сто или двести превосходит нас по численности. Выходит, что действовать нужно хитро и тихо. Но как хитро? И как тихо?

– Нас могут туда привести сами пираты, – осторожно вымолвил Готлиб. – Если мы, скажем, сдадимся им в плен. Они нас туда привезут, чтобы продать на невольничьем рынке. А там, на месте, уже будет видно, что делать.

– Да, – с готовностью откликнулся Стоун. – Или нас, как только “захватят”, спустят за борт, а на “Дукате” отправятся в свой поход. Воды и продуктов у нас запас изрядный, днище чистое. Лакомый кусочек – “Дукат”-то!

Молчание. Вздохи. Скрип половиц.

– Болезнь, – вдруг негромко сказал Пантелеус.

– А? Что? – вскинулся Нох.

– Болезнь, – твёрдо повторил наш серый врач. – Пираты могут захватить наш корабль, но не станут входить на него, если команда будет больна какой-то заразой. Но корабль-то хорош! Тогда они заставят нас идти следом, приведут в Адорскую бухту и поставят на якорь. Как собственную добычу. И будут ждать – или мы умрём, или вылечимся. И так, и так – корабль остаётся у них. Завидный корабль, новенький, крепкий. А у меня есть секретные травки. Настойкой из них помазать лицо – и на коже появятся красные язвочки, и будут держаться дня два. Будет явная видимость заразной болезни. Потом – сами сойдут. Если потребуется – можно помазать ещё раз. Для человека это безвредно. Вот так. Простите, джентльмены, за многословие.