Продолжая вести двойную жизнь, в сентябре 1955 года Пиаф вернулась в Нью-Йорк и начала выступать в «Версале». События шли своим чередом. 23 ноября Дрежак сел на борт судна «Куин Элизабет», отплывавшего во Францию. Двумя неделями позже, после шестимесячного отсутствия, в Нью-Йорк приехал Жак Пилль, чтобы принять участие в последнем концерте Эдит в «Версале». Пресекая на корню все слухи о разводе, супруги вместе отметили новогодние праздники: их союз изначально основывался не на всепоглощающей страсти, поэтому даже расставание не приведет к фатальным последствиям. И пусть они больше не говорили о любви, но всегда будут испытывать друг к другу нежность и уважение.

Присутствие мужа было особенно важным для Пиаф в тот момент, ведь в начале 1956 года она намеревалась совершить еще один прыжок в карьере. 4 января состоялся сольный концерт Эдит в «Карнеги-холл». Впервые на сцену этого зала, рассчитанного на три тысячи зрителей, поднялась эстрадная певица. Публика, посещающая «Карнеги-холл», привыкла слушать симфоническую музыку, а не аккордеон.

Во время этого легендарного вечера Пиаф исполнила двадцать две песни, и среди них две совершенно новые композиции: «L’Homme à moto» («Человек на мотоцикле») – слова написал Жан Дрежак, взяв за основу музыку культового дуэта Либер и Столлер, пионеров рок-н-ролла и любимейших композиторов Элвиса Пресли, – и «Amants d’un jour» («Любовники на день») – творение Мишель Санли и Клод Делеклюз.

Сочиняя текст, поэтессы вдохновлялись фильмом Карне и Превера «Hôtel du Nord» («Северный отель»); в песне рассказывается о нищей служанке, замкнувшейся в одиночестве и отчаянии. Женщина смотрит на пару молодых влюбленных, которые пришли в дешевое заведение, чтобы свести счеты с жизнью. «В отличие от “C’est à Hambourg”, “Amants d’un jour” были написаны специально для Пиаф, – делится воспоминаниями Мишель Санли. – Стоило нам показать ей текст, как она тут же загорелась, захотела исполнить песню. Она немного боялась, и все из-за самоубийства, но сказала: “Это ничего не меняет, я ее все равно спою”. Ей очень понравилось, что в песне есть персонаж, которого можно сыграть на сцене… Во время первой репетиции мы увидели, что она держит в руках тряпку, в этот момент она пела: “А я, я вытираю стаканы в глубине кафе”. Тогда мы сказали: “Ой-ой-ой! Это уже слишком”. После чего тряпка исчезла, но стакан остался, и в конце песни она разбивала его»[125].

(1956–1957)

На следующий день после сольного концерта в «Карнеги-холл» Пиаф улетела на Кубу, которая еще находилась под властью диктатора Батисты. Что касается Жака Пилля, то он вернулся во Францию. В Гаване, где Эдит намеревалась петь с 6 по 15 января 1956 года в кабаре «Сан-Сусси», она впервые столкнулась с «латинским колоритом» американского континента. Местные нравы настолько пленили певицу, что в последующие два года она будет много гастролировать по странам Центральной и Южной Америки.

На Кубе Пиаф вновь почувствовала себя незамужней женщиной – муж и любовник отбыли во Францию. А так как Воробышек не выносила одиночества, она тут же завела любовную интрижку со своим гитаристом Жаком Лиебраром, который, конечно же, был женат. Через несколько месяцев, по окончании очередного концерта Пиаф, обманутая супруга музыканта набросится на нее с кулаками.

После Кубы пришел черед Мексики (февраль-март). В концертном зале «Патио де Мехико» Пиаф исполнила три свои песни на испанском языке. Затем она переехала в Бразилию, где оставалась с 1 апреля по 6 мая. Рио произвел на Эдит неизгладимое впечатление, в этом городе она выступала в кабаре «Копакабана Пэлас». Турне закончилось в Сан-Паулу, где имя певицы красовалось на афишах кабаре отеля «Лорд».

7 мая, после почти годового отсутствия, Пиаф вернулась в Париж. Пока ее не было, картина песенного Олимпа Франции сильно изменилась. Появились новые имена: Жорж Брассан, некоторые песни которого были запрещены для трансляции по радио – цензура нашла их слишком фривольными; выходец из Брюсселя Жак Брель, прозванный «аббатом Брелем» из-за христианской направленности репертуара. Что касается молодых протеже Пиаф, то они уже стали признанными звездами.

Так, например, Азнавур отошел от джазовой музыки и принялся сочинять лирические композиции, одна из которых, «Sur ma vie» («О моей жизни»), стала настоящим хитом и прославила исполнителя. «Когда Шарль сказал: “Эдит, я намерен воспевать любовь”, она чуть в обморок не грохнулась, – рассказывает Филипп-Жерар. – Она не могла поверить в это. И впервые ошиблась. Она также не предполагала, что он добьется всемирной известности».

Второй певец, чья фамилия была у всех на устах, – Жильбер Беко. Талантливый композитор, он окружил себя не менее талантливыми поэтами-песенниками (Луи Амад и Пьер Делани). Этот шансонье, чья энергия била через край, бывший пианист Жака Пилля, за несколько лет превратился в певца, которого обожала молодежь. Впрочем, эта любовь не помешала юным фанатам сломать не одно кресло в «Олимпии» – таким образом молодые люди приветствовали своего кумира, когда он впервые в феврале 1955 года дал сольный концерт в легендарном зале.

Тот, кого прозвали «Месье сто тысяч вольт», пользовался безмерным уважением Пиаф. Он не только написал для нее несколько песен, но вместе с ее дорогими «Товарищами песни» записал композицию «Alors raconte» («Давай рассказывай»), которую постоянно крутили по радио. Совершенно естественно, что сразу же после возвращения в Париж, 14 мая, Пиаф приняла участие в передаче «Радости жизни», на сей раз посвященной Жильберу Беко, во время которой она вместе с Жаком Пиллем спела «Et ça gueule, ça madame».

Пиаф движет не только искренняя привязанность к Беко, крайне популярная телепередача – отличная возможность напомнить о себе избалованной французской публике. Эта публика, которую в последние месяцы певица совершенно забросила, сможет увидеть Пиаф собственной персоной двумя неделями позже в «Олимпии», где 24 мая Эдит даст сольный концерт. Отнюдь не злопамятные парижане, которые в тот день впервые услышали песни, созданные в начале года для «Карнеги-холл», с восторгом встретили свою любимицу, которая, несмотря на статус мировой звезды, осталась для них Малышкой из Бельвиля.

Согласно контракту, Пиаф должна была выступать в «Олимпии» с 24 мая по 12 июня, но ангажемент продлили еще на месяц. На разогреве у Пиаф выступал Марсель Амон. Успокоенная теплым приемом зрителей, Пиаф решила воспользоваться случаем и объявить публике о разводе с Жаком Пиллем. Официальный бракоразводный процесс пройдет годом позже. Беседуя с журналистами, певица не желает нагнетать атмосферу вокруг расставания с мужем и объясняет, что им обоим просто очень трудно совмещать бесконечные разъезды по миру и супружескую жизнь. Отчасти это правда, но все же причина развода крылась в другом: несмотря на самое горячее желание, Эдит просто не умела поддерживать стабильные и серьезные любовные отношения.

Пребывание в родных стенах было недолгим, всего четыре месяца. После традиционного летнего турне по казино Франции 3 сентября Пиаф снова уехала в Нью-Йорк, где ее ждал очередной двухмесячный ангажемент в «Версале». Затем началось бесконечное кружение по северу и югу континента, тяжелейшие гастроли, которые продлятся вплоть до августа следующего года. Не отдыхая больше двух-трех дней, Пиаф меняла концертные площадки, города, страны – самолет стал для нее таким же привычным транспортом, как для простых людей метро. С 16 по 25 ноября она пела в Квебеке, рядом с Сен-Жаном, в кабаре «У Жерара», в этом заведении Пиаф ежедневно давала два сольных вечерних концерта: один начинался в 21 час, другой – в 23 часа 30 минут.