Наташка, расценив маневр летчика как отказ от ее угощения, печально покачала головой и посетовала, что теперь придется выкинуть булочки за борт, и чайки могут подавиться яблочком.

Лешик напомнил, что булочки, вывалянные в песке, выкинули еще вчера, и теперь о потерях в стае чаек горевать поздно.

Вика расслабилась и отлепилась от моей руки.

– Вы мне можете сказать, где мой папа? – спросила она у Петра.

– Да! – опять влезла подруга. – От него нужно одобрение на брак. Впрочем, не очень срочно. За пять лет успеет с решением вопроса – и ладно.

– Вика, мы все обсудим, – не обращая внимания на Наташку, ласково сказал Петр. – Папа тебе кое-что передал. С ним все в порядке.

– Он вместе с Майей?

В воздухе повисла напряженная тишина. Я опять прикрыла глаза и в темноте услышала ровный голос Петра:

– С Майей?… Нет, она в другом месте. Я сейчас освобожусь, и мы обо всем поговорим. Леночка, – он перевел приветливый взгляд на Аленку, – вы удивительно похожи на маму.

– С моей точки зрения – это худший комплимент в ее жизни, – пробормотала Наташка. – Будем надеяться, что похожа только внешне. В Ирине Александровне слишком много от святой простоты. И я ее в обиду не дам! – ни с того ни с сего запальчиво ляпнула она.

Через полчаса мы с Натальей сидели в кубрике и слушали Петра. Остальные, оскорбившись, гуляли по палубе, утешаясь формулой: меньше знаешь – крепче спишь. Не стала исключением и Вика, поскольку не все было доступно ее ушам…

Летчик оказался просто вынужден пойти на рискованный шаг и влиться в нашу компанию. Ситуация осложнилась и ухудшилась. Судя по телефонному сообщению жены Петра, вчера у соседей поселился молодой парень, якобы художник по профессии. (Я невольно отметила, вспомнив в частности рассказ Вики о Майе: наша страна богата на художников.) Пожилая соседка и не думала сдавать жилье, но предложенная им сумма оказалась такова, что все сомнения были сметены прочь.

С целью освобождения художнику комнаты парализованный муж хозяйки временно переместился в больницу, где от сильного душевного волнения на второй день встал на ноги и направил их, обутые в больничные разношенные тапки на одну ногу, прямиком к родному дому. Жена не очень удивилась – в душе всегда считала, что муженек притворяется. Поразило другое – он еще в состоянии соображать. Причем лучше ее, поскольку потребовал взять от парня деньги вперед.

Художник повел себя странно. Делал зарисовки исключительно в огороде, облюбовав при этом место у забора, откуда хорошо просматривался вход и выход из дома Петра Васильевича. Заросли крапивы уничтожать запретил. Объяснил, что так чувствует себя ближе к природе. А самое главное, велел объяснять всем любопытным, что он просто родственник.

Родственников обдирать не принято. К сожалению, хозяйка дома оказалась тщеславна и сообщила по секрету приятельнице, какой дурак-жилец им попался. Так художник и остался «в дураках», поскольку слухи о несказанном его расточительстве через пару часов после откровений хозяйки дошли и до жены Петра Васильевича.

Летчик долго мучился вопросом, как неведомому противнику удалось рассекретить тщательно разработанный план. Ответа не нашел. Пришлось вносить коррективы. На свой страх и риск Петр Васильевич заявился к коллегам по профессии. Якобы в поисках работы. За разговорами отыскались общие знакомые по Афгану и Чечне. В результате Петр Васильевич оказался в наших утомленных отдыхом рядах. Теперь ему самому надлежало доставить девочку в безопасное место. Он посетовал, что не может помочь нам с немедленной высадкой на берег, и выглядел при этом довольно несчастным.

Наташка все силы приложила к тому, чтобы доказать – не очень-то и хотелось. Летчик расстроился еще больше. Наташка всплакнула.

Я в этих прениях не участвовала. Явственно ощутила, как по телу побежали мурашки, а волосы потихонечку зашевелились, будто там отмечала новоселье целая кампания пауков. Я вскочила, затрясла головой и, пританцовывая, хаотично принялась сбрасывать с нее руками стадо этих мерзких насекомых.

Легкая на подъем, подруга взвизгнула, вскочила и, в свою очередь, принялась яростно отряхиваться от ошметков пауков, которые, если бы имелись в наличии, непременно на нее попали. Откуда ж она могла знать, что их не было.

Петр тоже вскочил – неудобно сидеть, когда дамы стоят.

Вот тут я и опомнилась. Секунду с интересом понаблюдала за оригинальным исполнением подругой ламбады и, старательно приглаживая волосы, плюхнулась на место. Летчик аккуратно присел рядом.

Настороженно глядя на меня, Наташка еще пару раз вертухнулась в замедленном темпе и не своим голосом спросила:

– Что это было?

– Ничего, – пожала я плечами.

– Сдурела на досуге?! Я решила, что с потолка куча блох высыпалась.

– Откуда тут блохи? Их скоро в Красную книгу занесут. Тут недалеко Павлово – город доморощенных умельцев. Они всех блох переловили и в ошейниках на цепи держат. Просто я, кажется, поняла, каким образом преследователи узнали, где может быть девочка.

– Так это у тебя мысли в башке роились?! И ты решила ими поделиться – растрясая в разные стороны!..

Наташку перебил Петр, потребовав изложить мои соображения. Покосился на меня и добавил:

– Лучше в простой устной форме.

Я посмотрела на севшую в сторонке подругу и пояснила:

– Исхожу из того, что кто-то знал о планируемой встрече Петра с нами. Ну там, в кафе… Несмотря на то что Петр Василич так и светился своим почти постоянным присутствием в доме Суворова, умному человеку нетрудно было связать наше отсутствие с его касимовским адресом. Он указан в паспорте. Ведь тебе, Петр, успели сделать новый паспорт и регистрацию?

У летчика был очень озадаченный вид. Он полез во внутренний карман пиджака… Паспорт новизной не светился.

– Владимир Сергеич помог забрать у рабовладельца старый. Интересно, какая же сволочь?… Вопросом возврата и регистрации занимался сам начальник охраны. Порядочный мужик. Я ему верю. Он…

– Погоди ты про веру! – Мне пришлось оборвать летчика. – Давайте подумаем, каким образом не удалось сохранить в тайне прилет Виктории? Суворов определенно знал, что за ней начнут охотиться. Этот человек или организованная группа людей выяснили, где именно за границей находится девочка, но заполучить ее им не удалось – Суворов опередил… Наташка! Дай сюда свой мобильник! Срочно! – От нетерпения у меня дрожала протянутая рука.

– Сейчас сбегаю… – с готовностью рванулась с места подруга, но ее перехватил Петр.

– Гаси скорость. На! – Он протянул мне свой навороченный «Эриксон».

От волнения я набрала свой собственный номер, с раздражением прослушав информацию, что абонент не доступен, и прокомментировала это сообщение: мол, Димка, как всегда не вовремя, шляется со своим скальпелем по злачным местам типа операционной.