— Договорились, — невозмутимо ответила Скарлетт, затворяя за собой дверь.

Бонд допил шампанское и снова наполнил бокал. Он не мог не признаться себе в том, что ему приятно видеть Скарлетт, но держаться с ней он собирался твердо и как можно более официально. Операция вышла на тот этап, когда он уже не мог позволить себе отвлекаться на то, чтобы утешать женщину, потакать ее капризам, и даже на то, чтобы обеспечивать ее безопасность.

Через десять минут Скарлетт вернулась с пакетом ваты и коричневым пузырьком аптечного вида.

— Надеюсь, они дали то, что нам нужно, — сказала она. — Мой фарси оставляет желать лучшего.

— А вот у Поппи, похоже, с этим все в порядке. По крайней мере она смогла даже написать мне несколько слов на фарси, чтобы помочь сориентироваться здесь.

— Бедная девочка, тут ей пришлось и этому научиться. Ну да ладно, займемся делом.

Бонд повернулся к окну и смотрел на море, пока Скарлетт аккуратно обрабатывала порезы у него на спине.

— Между прочим, вы сейчас должны скрипеть зубами и завывать от боли, — сказала она. — В вестернах всегда так делают.

— По правде говоря, жжет не слишком сильно, — ответил Бонд.

— Странно. Может быть, это вообще не антисептик? Может, это просто подкрашенная водичка, какое-нибудь плацебо? С этих персов станется. У вас на груди я тоже заметила ссадины.

Скарлетт обошла Бонда кругом и слегка наклонилась, чтобы обработать поврежденные участки кожи. Он смотрел на ее блестящие волосы и вдыхал запах какого-то парфюма, слегка отдающего ландышем. «Занятно, — подумал он, — вроде бы она совершила неблизкое путешествие, а выглядит свеженькой — будто только что из ванной».

Она вдруг замерла, словно почувствовав его взгляд. Потом подняла голову и посмотрела ему в глаза с расстояния буквально в несколько дюймов.

— Вот здесь, — сказал Бонд, показывая пальцем на ссадину у себя на щеке.

— Ах, мой бедный мальчик! — чуть язвительно просюсюкала Скарлетт, но, несмотря на всю иронию в голосе, Бонд в первый раз после той встречи в Риме уловил в ее глазах какое-то по-кошачьи хитрое выражение.

Она приложила ватный тампон к ссадине, а потом чмокнула Бонда в щеку:

— Теперь лучше?

— Несомненно, — выдавил сквозь сжатые зубы Бонд.

— А еще вот здесь, — сказала она, прикоснувшись другой рукой к его шее.

Это место она тоже легко поцеловала.

— И еще вот тут, — сказал Бонд, указывая пальцем на свою нижнюю губу.

— Ну да, бедняжка, как же я сразу не заметила. Вот тут.

Губы Скарлетт прикоснулись к губам Бонда, и он, положив руки ей на бедра, резко прижал ее к себе, раскрыв ее губы языком. Когда Скарлетт чуть откинула голову, его рука скользнула по ее спине, затем легла на затылок и заставила ее губы еще плотнее прижаться к его рту. На этот раз девушка не сопротивлялась: ее губы раскрылись и язык скользнул навстречу его языку, в то время как он водил руками вверх-вниз по ее бедрам. Он почувствовал, как она обхватила его за шею. Поцелуй был долгим и страстным.

Наконец Бонд сам слегка отстранил голову:

— А теперь, Скарлетт, я думаю, как раз настало время продемонстрировать то самое неоспоримое свидетельство, которое докажет, что вы — та, за кого себя выдаете.

Раскрасневшаяся и чуть запыхавшаяся Скарлетт подняла подол темной юбки над краем светлых, медового цвета, чулок, так что он увидел полоску кожи между плотно обтягивающим нейлоном и розовыми хлопчатобумажными трусиками. Ни родинки, ни вообще какой-либо отметины там не было.

Бонд улыбнулся.

— Без изъяна, как и было сказано, — проговорил он, прижимая ладонью руку Скарлетт к тому самому месту, где у Поппи была родинка. Поцеловав ее волосы, он прошептал ей на ухо: — И кто бы мог подумать, что деловая женщина, банкирша, носит розовое белье?

Он снова улыбнулся при воспоминании о том, как Поппи, считавшаяся богемной девушкой, ведущей довольно вольный образ жизни, скромно приспустила юбку ровно настолько, чтобы с наименьшим нарушением приличий продемонстрировать то, что хотела ему показать, а старшая сестра, якобы более строгая и умеющая держать себя в руках, в порыве страсти просто задрала юбку.

Бонд прикоснулся кончиками пальцев к коже ее бедра, потом наклонился и поцеловал ее в том месте, где не было родинки.

— Безупречно, — повторил он. — И настолько же мягко.

Он чувствовал, как Скарлетт гладит его все еще влажные волосы, а сам продолжал целовать ее бедро.

Потом вдруг выпрямился и крепко обнял ее.

— Здесь жарко; если юбка тебе мешает, можешь снять ее, — сказал он.

Скарлетт, не сводя с него глаз, выполнила просьбу, а затем сняла жакет и блузку. Оставшись в одном белье, она села на край кровати, Бонд шагнул к ней, взялся за узел полотенца, обмотанного вокруг его бедер, и развязал его. Именно в этот момент в дверь постучали:

— Алло, алло. Мистер Джеймс. Здесь Хамид. У меня есть хороший брюк для вас.

— Именно этого мне сейчас и не хватает, — сказал Бонд, подхватывая полотенце.

Он посмотрел на зардевшееся лицо Скарлетт, замершей в ожидании:

— Прошу прощения.

Она судорожно втянула в легкие воздух, словно ей трудно было дышать. Потом коротко кивнула и подобрала с пола свою одежду.

— Это работа, — сказал Бонд.

— Или судьба, — ответила Скарлетт со вздохом.

Они пообедали втроем в гостиничном ресторане: Бонд предложил Хамиду составить им компанию.

— Чует мое сердце, что до икры у тебя сегодня днем руки не дошли, — сказал он.

— Нет, мистер Джеймс. Я ждать вас.

— Ну ладно, посмотрим, чем нас здесь порадуют.

На Бонде была белая рубашка немного небрежного, но достаточно элегантного фасона и темно-синие хлопчатобумажные брюки. Они были чуть слишком свободны в талии, но, как он отметил, в целом сшиты очень качественно и со вкусом, особенно по сравнению с той одеждой, которую носили большинство мужчин в Ноушехре.

Скарлетт успела сходить в ближайший магазин для туристов и купить себе легкое платье. Естественно, она пожаловалась, что такой покрой подходит только для персидской бабушки, но бледно-голубой цвет платья неожиданно красиво сочетался с ее темно-карими глазами. Она сняла себе номер по соседству с Бондом.

Официант принес икру — как и положено, в вазочке, стоящей на блюде, покрытом слоем колотого льда. У Хамида загорелись глаза, он живо переложил немалую часть икры себе в тарелку и стал уплетать, пользуясь куском лепешки то как лопаточкой, то как ложкой. Бонд чуть не лишился дара речи, когда увидел, что шофер даже не запивает, а заливает такой деликатес кока-колой. Сам Бонд переключился на виски, а Скарлетт, не найдя в ресторане другого вина, пила шампанское.