– А ты хорошо его знаешь?

– Он надежный. И у него отличный музыкальный вкус.

– Ты ему доверяешь?

– Насколько я могу доверять пехотинцу, который не играет на ударных.

– Ладно, – Ричер кивнул. – Позвони ему. Хуже не будет.

Они с Эбби вышли в неподвижную ночь, а Хоган, оставшийся в коридоре, стал набирать номер на своем телефоне.

Ричер и Эбби прошли три квартала кружным путем. Если телефоны действительно отслеживали, их могли уже найти там, где Ричер их спрятал, и установить за тайником слежку. Оба понимали, что нужно действовать осторожно, насколько это возможно, – впрочем, особого выбора у них не оставалось. Вокруг лежали тени, полно переулков и темных дверных проемов, а два из каждых трех уличных фонарей были разбиты. Полно подходящих мест для скрытого наблюдения.

Ричер издали увидел ржавый почтовый ящик, который находился посередине следующего квартала.

– Сделай вид, что мы о чем-то увлеченно разговариваем; возле почтового ящика остановимся, будто бы чтобы решить особенно важный вопрос.

– Ладно, – сказала Эбби. – А что потом?

– А потом мы полностью проигнорируем почтовый ящик и пойдем дальше. Только отходить будем очень тихо и медленно.

– Прямо настоящий разговор? Или достаточно просто шевелить губами, как в немом кино?

– Может быть, шепотом. Словно речь идет о секретной информации.

– И когда начинать?

– Прямо сейчас. Продолжай идти. Не замедляй шаг.

– И о чем ты хочешь пошептаться?

– О чем угодно; можешь говорить все, что придет тебе в голову.

– Ты серьезно? – удивилась Эбби. – Возможно, мы идем навстречу опасности. Только об этом я и могу думать.

– Ты мне говорила, что хочешь каждый день совершать что-нибудь такое, что тебя пугает, – напомнил Ричер.

– Я уже давно выполнила свою норму.

– И всякий раз тебе удавалось уцелеть.

– Мы можем оказаться под огнем.

– Они не станут в меня стрелять, – заверил ее Ричер. – Они хотят задать вопросы.

– Ты совершенно уверен?

– Вопрос психодинамики. Как в театре. Это не из тех вещей, на которые можно ответить «да» или «нет».

Почтовый ящик приближался.

– Приготовься остановиться, – прошептал Ричер.

– И превратиться в неподвижную цель? – прошептала в ответ Эбби.

– Только до тех пор, пока мы не закончим большое воображаемое обсуждение. Потом двинемся дальше. Но очень тихо. Хорошо?

Ричер остановился.

Эбби остановилась.

– Какого рода воображаемое обсуждение? – спросила она.

– То, о чем ты думаешь.

Эбби немного помолчала.

– Нет, – заговорила она наконец. – Я не хочу рассказывать, что у меня сейчас на уме. Пока нет. Таково мое утверждение.

– Идем дальше.

И они пошли. Так тихо, как только могли. Три шага. Четыре.

– Ладно, – сказал Ричер.

– Что ладно? – спросила Эбби.

– Здесь никого нет.

– И откуда мы это знаем?

– Вот ты мне и скажи.

Она немного подумала.

– Мы молчали, потому что слушали.

– И что мы услышали?

– Ничего.

– Вот именно. Мы остановились у цели, но не услышали, чтобы кто-то отступил назад и расслабился или зашевелился, чтобы приступить к плану Б. Следовательно, там никого нет.

– Просто замечательно.

– Пока да. Но кто знает, сколько времени занимают такие вещи… Я в этом ничего не понимаю. Они могут оказаться здесь в любую минуту.

– И что мы будем делать?

– Я думаю, нам нужно отнести телефоны в другое место. И тогда им придется заново начинать поиски.

Они прошли два квартала на юг и увидели на поперечной улице свет фар. Как раннее оповещение. Через несколько секунд машина свернула налево и поехала в их сторону. Медленно. Может быть, сидевшие внутри люди что-то искали. Или припозднившийся водитель опасался, что ему выпишут штраф или проверят содержание алкоголя в крови. Трудно сказать. Фары были расположены низко и широко. Большой седан. И он приближался.

– Ждем, – сказал Ричер.

Ничего. Машина проехала мимо, не меняя скорости, в том же направлении. Старый «Кадиллак». Водитель не смотрел ни направо, ни налево. Пожилая леди, которую было едва видно из-за руля.

– Так или иначе, но нам лучше поспешить, – сказала Эбби. – Ты же сам говорил, что не знаешь, сколько времени занимают подобные вещи.

Они сделали четыре быстрых шага назад, и Ричер вытащил свернутую куртку из-за ржавого почтового ящика.

* * *

Эбби заявила, что она должна взять телефоны. Они прошли еще три квартала кружным путем и обнаружили винный погребок, который еще работал. У двери не стоял охранник в костюме. Кассир был в белой футболке; более того, внутри погребка они не увидели ни одного костюма, только множество холодильных камер и ярко горевшие флуоресцентные лампы. В дальнем конце нашелся свободный столик на двоих.

Ричер взял два картонных стаканчика кофе и отнес их к столу. Эбби положила оба телефона рядом и теперь с сомнением смотрела на них, словно, с одной стороны, ей хотелось поскорее начать, а с другой – она боялась, что они испускают пульсирующий сигнал SOS. Найдите меня, найдите меня.

Что было правдой.

– Ты помнишь, какой из них чей? – спросила Эбби.

– Нет, – ответил Ричер. – Для меня они выглядят одинаково.

Эбби включила один из телефонов. Пароль не требовался. Для скорости и простоты доступа и от высокомерия. Эбби принялась изучать экран. Ричер увидел серию зеленых пузырей с посланиями. Тексты. Нечитаемые иностранные слова, но буквы по большей части такие же, как в английском. Некоторые повторялись. У других имелись странные символы сверху и снизу. Умляуты и седили.

– Албанский, – сказал Ричер.

По улице проехала машина. Медленно. Фары тонким голубым клинком света пронзили зал погребка до самой дальней стены, и машина покатила дальше. Эбби включила второй телефон. И опять пароль не потребовался. Она и здесь нашла длинную последовательность текстовых сообщений, входящих и исходящих. Зеленые пузыри, шедшие один за другим. Кириллица. Алфавит, названный в честь святого Кирилла, который придумал его в девятом веке.

– Украинский язык, – сказал Ричер.

– Здесь сотни сообщений, – сказала Эбби. – В буквальном смысле. Может быть, тысячи.