– Лолочка, – он старался говорить как можно более мягко, – не трать силы, они тебе еще понадобятся.

– Но я хоть что-то делаю! – огрызнулась боевая подруга. – А ты только стоишь и говоришь гадости.

– Я не просто стою – я думаю.

– Надумал что-нибудь? – Лола вложила в этот вопрос весь сарказм, на который была способна. Впрочем, решетку она послушно отпустила и теперь повернулась к Маркизу. В глубине души она все же верила в Леньку и почти не сомневалась, что он, как обычно, что-нибудь придумает.

– Думаю, что, если здесь есть ступеньки, значит, они куда-то ведут. Помнишь, Харон говорил о каком-то подземном ходе? Наверное, это он и есть.

Леня стал медленно спускаться, освещая ступени перед собой лучом фонарика.

– Я боюсь, – бормотала Лола, ступая за ним. – Там холодно, темно и страшно. Там покойники!..

Она вцепилась в рукав Маркиза, чтобы не потерять его в темноте. Как ни страшно было спускаться в неизвестность, оставаться одной в этой жуткой пещере было еще страшнее. Смертельно перепуганный Пу И тоненько скулил на руках у хозяйки.

Шли довольно долго. Лола по-прежнему тряслась от страха и не выпускала Ленин локоть. Вокруг царила тишина. Вдруг в тишине послышался какой-то ритмичный стук, вроде того, какой издают кастаньеты испанской танцовщицы.

– Леня, что это? – Лола застыла на месте. Маркиз тоже остановился и прислушался. Стук ненадолго утих, но вскоре снова возобновился. Леня повернулся к подруге и подозрительно посмотрел на нее.

– Что ты так на меня смотришь? – вздрогнула она.

– Лолка, это ты!

– Что я?

– Ты стучишь зубами.

– Глупости. – Лола закусила губу, замерла, и странный стук немедленно прекратился.

– Теперь убедилась?

– Ни в чем я не убедилась. Ладно, допустим, это я. А если мне холодно и страшно?

– Значит, нужно идти быстрее. Движение согревает.

Лола замолчала, и они продолжили спуск по выщербленным ступеням.

Наконец ступени закончились, и компаньоны оказались на ровной каменной площадке. Маркиз поднял фонарик чуть выше и посветил во все стороны.

Перед ними была развилка, откуда расходились два коридора.

– Куда пойдем? – прерывисто прошептала Лола, вглядываясь в темноту.

– А что ты шепчешь? – удивился Маркиз. – Кроме нас здесь никого нет.

– Уверен? – Лола зябко поежилась. – А мне все время кажется, что в темноте кто-то прячется.

– Это нервное.

– Тебе легко говорить! Так по какому коридору пойдем дальше?

Леля встал перед развилкой и принялся рассуждать вслух.

– Мы спустились на восемьдесят ступенек, каждая ступенька в высоту примерно тридцать сантиметров. Значит, мы углубились на двадцать четыре метра. Высота скалы приблизительно двадцать метров. Выходит, мы сейчас на несколько метров ниже уровня моря.

Леня глубокомысленно уставился в потолок, пошевелил губами, изображая интенсивную умственную деятельность, и продолжил:

– Идем дальше. Грот Медузы ориентирован с северо-запада на юго-восток. Проход, в который нас заманили, был в левом дальнем углу. Спускаясь по лестнице, мы одновременно двигались на юг, иначе говоря, в сторону материка.

– Ленечка, а ты не можешь объяснить проще? – попросила Лола. – В сторонах света я разбираюсь не очень, у меня в школе по географии была твердая тройка. И вообще, ты же знаешь мой топографический кретинизм. Юго-восток, северо-запад – это для меня слишком сложно!

– Давай проще. Левый коридор ведет на сушу, в парк, а правый возвращается обратно на остров.

– Значит, нам налево! – обрадовалась Лола и сделала шаг к левому коридору.

– Наоборот, – остановил ее Маркиз, – мы пойдем направо.

– Как, – всполошилась Лола, – зачем направо? Ты же сам сказал, что правый коридор приведет снова нас на остров Мертвых. Я туда не хочу, я пока живая!

– Мы должны вернуться, – отрезал Маркиз. – Нужно посмотреть, что там с тайником.

– Нет уж, дорогой! – Лола отступила к ступеням. – Я не хочу снова сталкиваться с тем страшным человеком!

– В конце концов, я должен вернуть часы. Я взял их у Лидуси под честное слово и как честный человек просто обязан их вернуть.

– Кто такая Лидуся? – Лола мгновенно выделила в этом признании главное.

– Ты ее не знаешь, – отмахнулся Маркиз.

– Отвечай немедленно: кто это такая и что тебя с ней связывает? И какое отношение она имеет к нашим часам?

– Надеюсь, ты не думаешь, что я отдал тому злодею в черных очках наши часы?

– Что? – На этот раз Лола действительно опешила. – Конечно, именно так я и думала. А какие еще часы ты мог ему отдать? У тебя что, склад старинных золотых часов?

– Склад не склад, но еще одни были. Перед тем как ехать сюда, я наведался к одной старой знакомой. Очень удачно, что она работает в антикварном магазине. Под честное слово она мне одолжила похожие часы.

– Ленечка, ты даешь! – восхитилась Лола. – Но зачем ты это сделал?

– На всякий случай. – Маркиз скромно улыбнулся. – И, как видишь, они действительно пригодились. Я отдал Лидусины часы нашему злодею, а настоящие так и остались у меня.

Вопрос, куда идти дальше, был решен сам собой. Леня расправил плечи и двинулся по правому коридору, освещая путь фонариком.

Лола плелась за ним, бормоча себе под нос:

– Надо же, теперь еще Лидуся. С этим Ленькой с ума сойти можно…

Вскоре коридор пошел вверх. Еще чуть дальше он превратился в каменную лестницу. Лола устала, и Маркиз подставил ей локоть. Несколько минут они карабкались по крутым ступеням. Наконец впереди забрезжил свет.

– Хотя бы выберемся из подземелья. – Лола приободрилась и зашагала быстрее.

Ступени закончились. Перед ними был круглый лаз, в который едва могла пролезть человеческая голова. Пришлось Лене вспомнить цирковое прошлое, протиснуться и попытаться вытянуть за собой боевую подругу.

Это почти получилось. Лола была уже на половине пути, но затормозила.

– Леня, – она трагически понизила голос, – я не могу! Это ужасно!..

– Что, застряла? До талии пролезла, а дальше никак? Я всегда говорил, что пирожные и ореховое печенье не доведут до добра. Пора на диету. Утреннюю пробежку тоже советую увеличить.

– На что ты намекаешь? – возмущенно перебила Лола. – Тебе прекрасно известно, что ореховое печенье я покупаю не для себя, а для Пу И, это его любимое лакомство! – Пу И громко тявкнул, услышав знакомые слова. Лола потрепала его по шерстке и вернулась к любимой теме: – А самое главное: у меня ни грамма лишнего веса! Может быть, самое большее – килограмма полтора.