– А ведь он жив, – обрадовался Леня. – Пульс прощупывается.

Он перевернул Харона на спину, зачерпнул воды из-за борта и плеснул ему на лицо.

Лодочник закашлялся, тряхнул головой и открыл глаза. В следующую минуту он смог даже приподняться и чуть слышно застонать.

– Как вы, Харон Иванович? – Леня с тревогой смотрел на старика.

– Хоронить рано, – ответил тот. Он разглядывал Лолу и Маркиза. – Это вас я отвозил на остров? Еще вернуться за вами обещал.

– Да-да. А что случилось потом?

Лодочник напряженно припоминал ускользающие из памяти фрагменты. Наконец его взор несколько прояснился.

– Значит, отвез я вас на остров, а сам вернулся. Сижу в лодочке, закусываю. Погода сырая, холодная. Если вовремя не закусить, запросто можно схлопотать воспаление чего хотите или еще какую хворь. – Он беспокойно оглянулся и добавил чуть тише: – Вот и сейчас бы надо немного того, закусить. Глядишь, и память вернется. Вон там под банкой у меня этот, неприкосновенный запас. На случай чересчур плохой погоды или других непредвиденных обстоятельств.

– Под банкой? – Леня оглядел лодку. – А где здесь банка? Ни одной не вижу.

– Сразу видно, что человек ты насквозь сухопутный, – вздохнул Харон Иванович, – простых человеческих слов не понимаешь. «Банка» – это по-нашему скамья.

– Ах, скамья! – Леня запустил руку под заднюю скамью и вытащил оттуда аккуратный сверток. В свертке обнаружились бутылка водки марки «Короткое замыкание» и один мятый и бесформенный соленый огурец.

– Вот она, моя закуска! – оживился Харон Иванович. – Вы как, не хотите со мной того, закусить?

– Нет, как-нибудь перебьемся. – Леня с подозрением глянул на бутылку. – А вы закусите и расскажите, что же с вами случилось. А потом хорошо бы обратно на большую землю.

– Это непременно! – Лодочник поднес к губам бутылку. – Сейчас вот только силы восстановлю.

Он сделал большой глоток, занюхал огурцом, и лицо его порозовело.

– Значит, сижу я в лодочке, закусываю, прямо как сейчас. Подходит такой человек – сам в возрасте, седой как лунь, на носу черные очки…

– Знаем такого, – подтвердил Леня.

– Подходит и, значит, говорит, мол, приятного аппетита и не подвезете ли на остров. Я ему: отчего не подвезти, к этому мы как раз и приспособлены, чтобы желающих на остров возить. Только, говорю, доем и перевезу. Тут с бережка еще один спускается, моложе первого, расхристанный такой. Залезают, значит, эти двое в мою лодку, я закуску прибрал под банку и только было за весла взялся, как тут еще один подошел.

– Еще один? – удивился Маркиз. – Третий?

– Выходит, третий, – неуверенно ответил Харон Иванович. – Только точно вам сказать не могу, с этого момента у меня в голове все путается. Будто в голове что-то лопнуло, и все – полная темнота. Потом уже вы появились.

– Наверное, это вас ударили по голове. – Маркиз показал на огромную шишку над правым ухом лодочника.

– Выходит, ударили, – согласился Харон Иванович, пощупав шишку и скривившись от боли. – Вот ведь люди бывают бессмысленные! Неужто они меня оприходовали, чтобы за переправу не платить?

– Может, у них другая причина была, – предположил Маркиз. – Например, чтобы вы за нами не приплыли и не стали разыскивать. А может, и еще что-то. Так вы уверены, что их было трое?

– Насчет того, что уверен, не скажу. Я как об этом думаю, так сразу в голове путается.

Дорога до циркового городка прошла без приключений, только на улице стало совсем темно.

Попугай встретил компаньонов громкими криками:

– Бр-росили! Бр-росили! – надрывался он.

– Перинька, – расстроилась Лола. – Леня, смотри, у него перо выпало. Большое, маховое, из крыла.

Маркиз и головы не повернул: в этот момент он как раз доставал из сумки железный ящик. Только нетерпеливо отмахнулся от кота, который просидел целый день голодным в обществе попугая и решил сменить гнев на милость и помириться с хозяевами. Он терся о Ленины брюки и громко урчал.

Но Маркиз никак не отреагировал на кошачьи нежности. Сейчас он поставил ящик на стол и созерцал его в молчании.

– Совсем с ума сошел! – рассердилась Лола, хватая кота на руки. – Аскольдик, не дружи с ним.

Кот мурлыкнул ей лично и дал понять, что мало хозяину не покажется.

Обзаведясь союзником, Лола мигом накормила зверей и стала бросать в сумку и чемодан белье и одежду. Леня попытался открыть ящик, но замки оказались крепкие.

– Черт, без инструментов не обойтись, – огорченно констатировал он и сделал шаг к двери.

– Куда это ты собрался? – спросила Лола, не поворачивая головы.

– Пойду, спрошу у Минерального, может, у него есть стамеска. Хотя стамеской здесь не обойдешься, фомка бы подошла…

– Леня, да приди же ты в себя! – крикнула Лола. – Ты что, собираешься открывать ящик в этом муравейнике? Да они же все сразу явятся смотреть, что там у тебя! И потом, вдруг там что-то опасное, еще взорвется? Ты же сам говорил, что здесь могут быть сюрпризы.

Леня остановился на полдороге и понял, что его боевая подруга в кои-то веки права.

– А что это ты делаешь? – удивился он.

– Вещи собираю, – буркнула Лола. – Домой поеду.

– Может, переночуем здесь? – неуверенно предложил Маркиз. Понять его было можно – кому охота тащиться куда-то на ночь глядя.

– Ни минуты больше здесь не останусь! – рявкнула Лола. – И звери тоже!

Звери сидели рядком на коврике и всем своим видом давали понять, что хотят домой. Леня понял, что он в меньшинстве, и со вздохом пошел собираться.

Цветы завяли, несмотря на то, что земля в горшках была сыроватой. Очевидно, им не хватало человеческого общения. Кот Аскольд, раньше имевший склонность к объеданию фиалок, сейчас прошел мимо и брезгливо сморщился – Лола даже обиделась. В целом, в квартире было пыльно и пусто. Но Лола была счастлива безмерно. Напевая что-то веселое, она готовила ужин. Собственно, готовить было нечего, потому как жареную курицу они прихватили по дороге в супермаркете. Оставалось только нарезать помидоры для салата и подогреть пирог с грибами. Попутно она вычесала кота и песика. Порывалась сделать это и с попугаем, но тот, конечно, не позволил.

– Ленечка, все готово! – крикнула Лола. – Мы ждем.

– Иди сюда! – позвал в ответ Леня.

Леня Маркиз прожил с Лолой больше двух лет под одной крышей, прекрасно изучил все ее интонации и твердо знал, что они означают. Знал, когда можно вообще не откликаться, когда достаточно крикнуть в ответ: «Иду, дорогая, одну минуточку!» – и после этого спокойно заниматься своим делом, а когда нужно лететь сломя голову, будь ты хоть с намыленной щекой или в одной штанине.