— И как тебе живётся, когда внутри музыка? — поинтересовался Макс.

— Музыка позволяет изменить реальность. Радость сделать ярче, боль и страх — заглушить, — тихо откровенничала Леля.

— Твоя очередь, малыш, — задумчиво направил игру дальше Макс.

— Я вижу… — Леля оглянулась и, заметив, на темном берегу силуэт рыбака, сказала, — удочку! Денис?

— Мне было пять. Мы приехали летом к бабке в деревню на выходные. Отец сказал, что утром возьмёт меня с собой на рыбалку. Я с вечера накопал червей, всю ночь не спал, боялся что просплю. А когда, наконец, мы пришли ловить, рыбу, отец сел на край деревянного помоста с удочкой, а меня посадил рядом с самодуром — это леска, намотанная на катушку, с крючком. И я уснул. А когда отец стал толкать меня с криками "клюет, вытаскивай!", я в панике запутался, в какую сторону тянуть… Короче я бросил катушку в воду — утопил самодур. Я стал плакать, а батя сказал, что мужики, не бабы, им плакать некогда, им надо выход искать. Пошел, порылся в сумке, нашел гранату и забросил в воду, выдернув чеку. Рыба пузом всплыла на поверхность. Мы ее насобирали полные два ведра, а мать потом причитала, о том, что в морозилке столько места нет, чтоб так много рыбы хранить, — Гвоздь улыбался, глядя куда-то в темноту за спиной Лели, словно снова видел все, о чем рассказывал.

— Фигасе, у тебя отец! В сумке гранаты таскал? — Кац отхлебнул чай.

— Я, думаю, у него там была не только граната. Он был «афганцем». Когда армянская мафия пожаловала на рынок, где наш дядька торговал, с целью рэкета, то батя и однополчане из его роты такую разборку устроили, что потом со всего города к ним владельцы комков приходили и просили защиты. Так у него и появилось охранное агентство. Моя очередь! Я вижу…, — Дэн обвел глазами всех, задержав взгляд на Максе, и видимо приняв какое-то решение, развернулся к Ивану и продолжил, — карту Арктики, Ваня?

— Хм, но ты не можешь ее видеть, Дэн! Она у Макса под рубашкой, — возразил Кац.

Речь шла о татуировке на предплечье Макса, которая сейчас была скрыта рукавом. Гвоздя, хоть он и говорил об обратном, всегда интересовало все, что связано с Харламовым. На теле у Макса было всего две татуировки. На груди был набит лев, лапа которого была видна из выреза футболки, а хвост уходил на спину. Лев — был символом из эмблемы футбольного клуба, за который когда-то играл Харламов, да и самого Макса часто называли львом в тот период его жизни. А вот с чем была связана Арктика, Дэн не знал. Он догадывался, что с этой татуировкой связано что-то важное из прошлого Макса. Спросить его самого он побаивался, вот и решил использовать подвернувшуюся возможность удовлетворить свое любопытство. Гвоздь был уверен, что Кац знает, что она означает для Макса.

— Ткань тонкая и я вижу, как ее контуры проступают, — вывернулся Гвоздь.

Ваня повернулся к Максу, словно спрашивая разрешения говорить об этом. Макс промолчал, но взгляд был колючим, и Кац понял все без слов.

— Арктика — замерзший океан. Эта большая ледышка намного теплее, чем замерзший материк Антарктида. Там запасов нефти больше, чем на всей планете. Над ней же сама большая озоновая дыра. А еще там найдены бактерии, которые не убиваются антибиотиками, — Ваня улыбался, радуясь тому что смог уйти от того ответа, который собственно от него ожидал Гвоздь.

Все за столом слушали Ивана, а смотрели на Макса. Лицо Харламова было непроницаемым. Дэн раздосадовано вздохнул, решив больше не настаивать на раскрытии тайн Макса.

— Я вижу самую яркую звезду, Макс! — Кац злорадно улыбнулся. Задав такой вопрос, он хотел все-таки вызвать Харламова на откровенность. Иначе в чем смысл этой игры?

Макс несколько минут молчал, размышляя над ответом.

— Я мог бы ответить, что это Сириус — самая яркая звезда на небосводе, она в 25 раз ярче Солнца! Но не она самая яркая для меня. Я недавно увидел рождение сверхновой, и все остальные звезды теперь стали для меня блеклыми, потому что я вижу только ее, — произнес с грустью Макс.

Они сидели еще долго за столом. Игра проходила уже пятый кон, когда Макс заметил, что Леля клюет носом. Она была еще слабой из-за ранения.

— О! Похоже, Леле пора баиньки! Извините ребята, но на сегодня все, — Макс склонился над ней и, подняв на руки, понес в каюту.

Когда он уложил ее, и лег рядом, Леля провела пальчиком по окружности татуировки карты Арктики и не удержалась от вопроса:

— Почему Арктика, Макс?

— Может потому что это не Арктика? — Харламов внимательно смотрел ей в глаза, и перехватил ее руку за запястье.

Леля задумалась, а потом, поняв, что он имеет ввиду, радостно воскликнула:

— Это северное полушарие, да?

— Верно, звездочка! — кивнул он.

— Почему у тебя татуировка северного полушария? — не унималась Леля.

— Наверное, потому что я был «теплее», если лед, в самом деле, может быть теплее, — в его словах Леля услышала печаль, и увидела, как дернулся его кадык, когда он нервно сглотнул.

— Есть кто-то, у кого на плече южное? — опять догадалась она.

— А вместе, плечом к плечу, мы целый мир, — ответил Макс, немного помолчал, и тихо сказал, поцеловав ее в макушку, — были, малыш, были. Нет его больше. Расскажу, когда станешь моей семьей. Спи, моя хорошая.

* * *

Двенадцать лет назад, Рязань

Дождь лил, не переставая. На темном асфальте лужи были не заметны. Все сливалось в единую черную поверхность. Там где была вода, казалось, что на земле лежат куски черного зеркала. Капли падали и зеркала искажала мелкая рябь. И под Тёмой тоже было черное зеркало, но тут оно было иссиня-черным. Вода, смешавшись с кровью, приобрела этот зловещий оттенок. Макс сидел рядом с телом брата на коленях в воде. Он не чувствовал холода, его не беспокоили потоки воды, пропитавшие насквозь одежду на нем, он даже звуков вокруг не слышал. Все словно замерло, и он наблюдал за этим со стороны.

Макс опоздал. Всего пять-десять минут все решили. Именно их не хватило, чтоб спасти Тёму в этот раз.

Все началось в тот день, когда их мать попала под машину. Она не успела ничего почувствовать и понять, смерть была мгновенной. Водитель с места аварии скрылся, и кто это был, установить не удалось. Так какой-то неизвестный Максу человек, правда, Макс его бы человеком не назвал, уничтожил их семью. Потому что оказалось, что вся их семья Беловых держалась