Помню, один из наших, пожилой, весьма далекий от секса сапожник Эдик развеселил всех. Вернувшись с кухни, куда отлучился на удивительно долгое время, возмущался:

– Захожу, а она – голая... Как так можно?.. И мне говорит: раздевайся. Понасмотрелись этих кино... Тьфу...

– А как ты хотел? – не поняли мы.

– Я знаю?.. Хотя бы – в майке.

Долго мы ему эту майку поминали.

Но близко якшались с проститутками только некоторые из нас. Немногие. Те, кто постарше да побеспомощнее. Кто смирился с тем, что стоят чего-то только в картах.

Меня в кабаке вообще долгое время не могли осмыслить, признать за своего. И официантки поначалу не могли успокоиться, все допытывались у моих, прожженных уже, сообщников:

– Что за мальчик? Почему не пьет? Почему уворачивается от проституток? Неужели – наш?

Наркомана подсылали, тот угостить хотел, пару «кубов» предлагал.

От профессионалок таки не без хлопот уворачивался. Одна из них, Ольга (вполне интересная, между прочим, девушка, секс-символичная блондинка, в другой бы обстановке не упустил), грозилась в конце концов уплатить. Мне... Из любопытства. И мне было любопытно: во сколько оценит. Как-то не случалось до этого прирабатывать... Оказалось – пустые разговоры. Конкретных финансовых предложений не поступило.

Через пару лет, уже вполне поставившая на будущем крест, опустившаяся Ольга во время дебоша разорвала футболку на непонравившейся ей экстравагантной дамочке (острые груди той брызнули, выпорхнули в разные стороны) и тупым ресторанным ножом вспорола живот ее спутнику-иностранцу. Так, что кишки вывалились на стол.

Ее не забрали, вернее забрали, но выпустили через пару дней. Может, и впрямь, как говаривали ее коллеги, работала на органы?.. Правда, после этого случая работать она могла только в смену другого администратора.

Среди ресторанных кланов наш отличался интеллигентностью. Ужинали чинно, без эксцессов. Вполне могли сойти за благочестивых командировочных.

Кидалы, наперсточники, те тоже следили за собой. Пока не напивались.

Проститутки же и бандиты – то и дело чего-нибудь отчебучивали. Не давали отдыхающим скучать. Но у них свои дела, у нас – свои. Уважение имели. Если драка, следили за тем, чтобы кого-то из «катал» не задеть.

Конечно, и в нашем лагере не обходилось без скандалов...

На пляже одно время прижился Махмуд. Не особенно, правда, прижился. Поволновал местную, большей частью интеллигентно-шулерскую публику. Чуть что

– за нож хватался. Все ждали, были уверены; кончит плохо. (Кстати, легенда у него была из самых надежных. Благодаря стеклянному глазу. Пару раз, играя в гостинице, попал под облаву, и оба раза без последствий. Какие последствия?! Несчастный парень-инвалид с трудом получил право на консультацию в клинике имени Филатова. Как его обидишь?..)

Махмуд и в ресторан с нами довалился.

Девчонки, бедные, натерпелись от него. То золотом задаривает, весь мир грозится к ногам бросить, то лупит ни за что ни про что. Без поправки на слабость пола. Последнее отбирает.

Однажды за ужином тот самый щедрый наркоманпровокатор проиграл Махмуду пятьдесят тысяч и предложил в виде расчета свою жену Катерину – красивую глупую девушку с тяжеленной косой до колен.

– Павлик, ты что?.. Павлик?.. – чуть не плача (но не плача) умоляла она, пытаясь встать. В то время как Павлик-муженек усаживал ее на колени радостно скалившемуся Махмуду.

Встревать мы не имели права, потому что все было по правилам. Проиграл – плати. Но растерялись: это уже ни в какие ворота...

С сообщником-шахматистом углядели слабенький шанс: заметили в вестибюле за дверью Анжелу, одну из проституток, которую больше остальных облюбовал Махмуд. Которая больше всего натерпелась от него.

Анжела осторожно в зал заглядывала, украдкой.

Высматривала: здесь ли душегуб или можно маленько подработать.

Мы ей и предложили сверхурочные. Двести рублей. За то, что устроит ревнивцу скандал, В оборотку. Готовы были поднять гонорар, но наложница и за эти деньги согласилась. Что значит – профессионалка, понимала, что перспективы нерадужные. Но работа есть работа. Кто платит – тот и заказывает... И не к такому привыкши...

Глазам своим не поверили, когда увидели оправдывающегося Махмуда.

Оправдывался, впрочем, недолго. Спохватился, любимую за патлы ухватил, почему-то под стол попытался затолкать. Та – ни в какую, голосит, салат на столе нащупывает. Вслепую капустой неверного по физиономии...

Мы скоренько Пашу-наркомана, должника чести, и супругу его – дуру, за шкирку оттянули. Заслонили. Послали от греха подальше... С тех пор, кстати, так их и не видели.

...Однажды в самом начале и я, еще по неопытности, был близок к неприятности...

Хлопцы, из наших ресторанных кидал, специализировались на «штрафах». Их подруги строили глазки фраерам. Взглядом выводили на улицу, просили увезти отсюда. От этих ужасных людей. Потом похитителя штрафовали на две-три, иногда больше тысяч.

Я вляпался. Хороша стерва была. Какая-то совсем уж невинная, с круглыми-круглыми глазами испуганными. Увез ее.

Поздно ночью нашли меня свои, из игроков. Вразумили, что к чему.

Войны не было.

Хлопцы извинились: мол, наживка-дурочка, разрешения не спросивши, сама поактивничала, своего-то есть меня – выдернула.

Милиция нас оберегала.

Почти каждый вечер к ресторану подкатывал патрульный «бобик». Строгий молодой старшина, стоя в проеме двери, глазами вызывал меня в вестибюль. Деньги брал небольшие и только из моих рук. С другой стороны: с нас и брать было не за что. Но если потасовка какая случалась, первым делом уточнял: кто свой. Чтобы, не дай бог, «своего» в «бобик» не затолкать. Заодно в каждое посещение осведомлялся, не нужна ли нам в этот вечер машина. Если оказывалось, что нужна, нас после закрытия ресторана этот самый «бобик» с включенной мигалкой развозил по хатам. За дополнительную плату, конечно.

С тех пор не люблю рестораны. Большей частью это офисы группировок. Мне неуютно в чужих офисах...

Когда-то, когда только вошли в моду наперстки, выклянчил у Маэстро секрет.

Он предложил выбор: или показывает технику бросания монеты, чтобы все время выпадала одна сторона, или – наперстки. Выбрал второе. Слишком раздражала собственная бестолковость. Ума хватило только на то, чтобы вычислить идею и не играть. Хотелось деталей.

Прежде чем приступить к уроку техники. Маэстро преподал урок этики.

– Если знаешь секрет, играть не имеешь права.

Это их хлеб.

Правило показалось несколько несправедливым.