Вот, пожалуй, и все полезное, что сделал Иван за два с половиной дня.

Женщины договаривались сами. Изначально, уже ближе к ужину, Сестри пришла в комнатку, выделенную гостье, и уселась на кровати у нее в ногах. Актриса ни на что не реагировала и даже не хотела отвечать на простейшие вопросы родителей Ивана, настолько она была обманута в своих ожиданиях. Да и сомнения ее буквально доедали: неужели она ошиблась в определении собственной беременности? Но сразу напряглась после предложения ведьмы:

– Хочешь пообщаться с Ольгой Фаншель?

Шулемина медленно перевернулась на бок, обожгла ведьму ненавидящим взглядом, но продолжала молчать. Тогда пришедшая стала объяснять продуманную заранее и согласованную историю. Причем историю, основанную на правде и только чуточку подкорректированную фантазиями.

Дескать, да, она и в самом деле ведьма, причем настолько сильная, что, получив на это разрешение Ванюши, сегодня вызвала дух его супруги и, установив канал, теперь может с ней постоянно общаться. Мало того, сама Ольга может ее глазами видеть все происходящее вокруг и слышать все звуки ее ушами.

Естественно, Шулемина не поверила. Не состроила даже презрительную гримасу и опять отвернулась, укладываясь на живот. Но Сестри не отставала:

– Не веришь? Тогда я разрешу твоей подруге пообщаться моими устами с тобой напрямую. Она тебе сейчас выдаст кучу секретов и мелких деталей, о которых можете знать только ты и она. Но сразу предупреждаю и хочу тебя правильно настроить: госпожа Фаншель на тебя очень сердита и начнет с ругани. Будь готова… А я перехожу в роль зрительницы…

Ну и госпожа Фаншель не постеснялась в выражениях.

Шулемину пробрало с первых же слов. Настолько были сходны интонации, тон и характерные словечки. Вначале она перевернулась на спину. Потом села. Потом отодвинулась на край кровати, испуганно пялясь на говорящую женщину, прикрываясь подушкой и поджимая под себя ноги.

Разбушевавшаяся Ольга закончила вступительную речь, явно злорадствуя:

– Дрожишь? Боишься? Правильно делаешь! И твое счастье, что я не могу воспользоваться руками! Вот тогда бы ты у меня получила в полной мере за совращение моего Ванюши! Ну, ничего, я еще с тобой скоро встречусь с глазу на глаз!

Шулемина не выдержала и заплакала:

– Олечка, прости! Умоляю, сжалься… Мне было так тяжело…

– Ладно, о прощении поговорим потом. А сейчас я тебе кое-что расскажу из наших секретов, чтобы ты окончательно поверила, что это я… К примеру, как ты хвасталась особенными ласками Ильи, которые вы увидели в порнофильме. Тебе эти ласки очень нравились, хотя Илье ты в этом так и не призналась…

– Все! Больше не надо, пожалуйста! – залепетала пораженная и уже давно и так поверившая подруга. – Я не сомневаюсь, что это ты! Где ты? Когда тебя отпустят? Как твое самочувствие? Говорила ли ты с Иваном?

– Да я уже и так почти на свободе. Эти женщины были втянуты в преступление насильно и давно бы меня отпустили, но опасаются мести. Поэтому мне вместе с ними надо все хорошенько продумать. Самочувствие мое отличное, фигуру выдерживаю, хотя кормят меня изумительно, можно сказать, одними только деликатесами. С Иваном поговорила, и говорю теперь постоянно. Так что он в курсе всего и тоже занимается продумыванием каждой детали для моего скорейшего к нему возвращения.

– Ой, Олечка, я так рада, так рада… – прошептала Шулемина, глотая слезы.

– Незаметна твоя радость… Скорей ты бы радовалась, если бы я не вернулась…

– Ну что ты! Как ты можешь такое говорить?! Я для тебя готова на все!

– На все, на все?

– Что только в моих силах…

– Ну, тогда мы постараемся с тобой договориться.

И Ольга вместе с ведьмой стали предлагать ошарашенной актрисе стать негласной супругой Ивана Федоровича Загралова и родить от него ребенка. А в дальнейшем так и жить, выполняя не только его волю и желания, но и признавая первенство Ольги.

Переговоры длились долго. Шулеминой приоткрыли некоторые тайны сигвигатора и рассказали о сути обладателя. Остальные тайны обещали раскрыть потом. Шулемина согласилась на новое свое положение, но с оговорками, впрочем незначительными. Например, она настояла на том, что ее дети будут носить те имена, которые она сама выберет. Потребовала исключить грубые слова в общении между женами, а нарушившую это правило наказывать так, как захочет та, кого обругали.

Вот так Иван Федорович Загралов стал троеженцем. Но пока только теоретически, потому что любимая женщина и мысли не допускала о том, что он может уединиться для интима либо с Шулеминой, либо с Сестри.

Да он и не стремился. А попросту бездельничал, делая вид, что очень занят. То сидел в лаборатории Романова и выслушивал его восторженные рассказы о великом будущем физиологии, химии и микробиологии. То вдыхал запах трав и обрубка тава-гры в доме целителя деда Игната. Тот тоже не молчал, а в благодарность за полученные ингредиенты раскрывал свои секреты.

Что касается Фрола, то свое следствие благодаря резко возросшей мобильности и дальности перемещений фантом проводил с размахом, и очень продуктивно. Благодаря помощи незримого «Народника» ФСБ узнала многие тайны, и теперь, имея на руках веские доказательства и улики, громила «малины», закрывала подпольные казино, хватала соучастников и прихлебателей и надевала наручники на организаторов безобразий, творившихся в области. Добрались и до главных распространителей наркотиков. Эта волна, сметавшая накопившийся мусор, получила в СМИ название «Вертолетная вонь».

На третий день после дематериализации Фрола Загралов заметил, что утекающий к Пасечнику ручеек силы иссяк. Он тут же создал дух Пасечника и спросил:

«Как ты себя чувствуешь и что стал уметь дополнительно?»

«Да ничего не стал, – удивился Фрол. – И чувствую, как прежде. А что на эту тему ведьма говорит?»

«Все то же самое: дескать, дух-надсмотрщик отличается от духа-убийцы по цвету различимого в пространстве пятна. И может в своей невидимой ипостаси убивать живое физическое тело. А вот как делать это конкретно – она понятия не имеет. В семейных летописях об этом тоже ни слова…»

«Дала уже почитать?»

«Они у нее не здесь. Здесь только черепа… Кстати, обещает послезавтра сотворить контакт со своими предшественницами, и если те пожелают, то могут и с нами пообщаться. Как тебе такое дело?»

«Чудеса! – выдохнул мечтательно Пасечник, будучи где-то рядом. – Сказки, оказывается, не врали!..»

«Ха! На себя глянь! Сам как джинн из сказки стал! М-да… И как же нам попробовать твои новые умения? Нет ли там, среди арестованных таких, которые заслуживают немедленной казни? Да еще имеют все шансы выйти на свободу?»

Фрол тяжело вздохнул:

«Да есть такие, как не быть. Миллионами ворочают, и уже вокруг них столько защитников и тупых, обманутых сочувствующих собралось, что того и гляди, судьи их на свободу выпустят. Даже ФСБ не может ничего сделать, из Москвы не просто указания о нарушениях идут, а уже целые комиссии на подъезде, вот-вот такое начнется, что честным людям тошно станет. А на совести этих наркоманов тысячи невинных детей, подростков и молодых, полноценных мужчин и женщин».