«Ну, так не церемонься с ними! – вынес свой приговор обладатель. – Но отправь на тот свет парочку самых наглых лишь после того, как будут предупреждены все остальные: не станете давать показания – с вами будет то же самое! Согласен?»

«Сам так подумывал, только стрелять или душить этих гадов не с руки. На конвоиров и на охрану вина падет…»

«Экспериментируй со своими новыми возможностями, – посоветовал Иван. – И делай это смело, не бойся ошибиться или переборщить…»

«Хорошо. Переправь меня вначале на Плешь… минут на пять…»

Побывав на Лесной Плеши, Фрол убедился в том, что строительство там никто не продолжает и даже запаха подлых охотников с боевыми собаками там больше не было. А добравшись до следственного изолятора, борец за справедливость развернулся вовсю. Вначале подбросил записки всем распространителям наркотиков. Когда те их прочитали, уничтожил каждую бумажку. В записках предлагалось немедленно начать давать правдивые показания, иначе все они будут умерщвлены по очереди тем самым «Народником».

Понятное дело, что ожидающие завтрашнего освобождения преступники и не подумали каяться в своих грехах. Вот тогда уже Фрол с чистой совестью приступил к экспериментам. Умел он это делать, да и на выдумку был горазд. Вначале использовал те методы и движения, которые Ольга, будучи духом, применила при первой встрече с ведьмой. Атаковал, пытался нечто рвать в мозгу у преступника, давил на жизненно важные органы, а то и пытался выдавить глаза.

Ничего не вышло! Разве что при сильном воздействии некоторые наркодельцы обеспокоенно оглядывались и недоуменно поднимали брови. Что-то в них проникало! Но вот что именно? И как это использовать?

Временное отступив, Фрол стал советоваться с обладателем. А у того память на разные книжные истории да на фильмы оказалась не в пример богаче и разнообразнее. Вот он и посоветовал духу как бы «войти» в человека, там замереть, освоиться, прочувствовать его мысли, подавить сознание и попробовать перехватить управление телом.

«Убийца ведь не обязательно должен убивать лично, главное – результат! Если преступник умрет – ничего больше и не требуется. Но все следует обставить так, чтобы не пострадали охранники. А то ты сам говоришь, как раздуть могут…»

«Идею понял! Приступаю к пробам!»

Однако, при всем желании и настойчивости Фрола, результата удалось добиться не сразу. Только перед самым ужином в одной общей камере произошло знаменательное событие. Читавший газету спесивый арестант, которого даже пахан боялся зацепить неосторожным словом, вдруг вскочил на ноги и, глядя округлившимися глазами на свои руки, стал рвать газету на мелкие кусочки. Когда с этим было покончено, он начал говорить странные слова:

– Я сволочь! Я убийца детей! Я заставлял дилеров ловить несовершеннолетних и колоть им первые дозы наркотиков. Мне нет прощения, и я должен умереть. Если кто ко мне подойдет и начнет спасать – удушу.

Неуверенно передвигая ноги, он отправился к унитазу. Поднял крышку, забил майкой сливное отверстие, засунул в унитаз голову и слил воду.

Очумевшие сокамерники стали колотить в дверь, вызывая надзирателей и тыча пальцами в труп. Ужас их был беспределен. А через пять минут, в другой общей камере, то же самое проделал еще один торговец крупными партиями наркотиков. Во время ужина в столовой стоял тревожный гул.

А после ужина остальные подследственные, замешанные в торговле наркотиками, бросились давать показания.

На следующий день после чрезвычайных событий в СИЗО многие дела получили иное направление, а количество арестованных увеличилось. Причем были задержаны и некоторые «защитники», которые сломя голову торопились в область из самой Москвы. Как оказалось, они сами являлись поставщиками «дури», помогая уничтожать собственный народ.

А в поселке Аргунны жизнь протекала все так же неторопливо и спокойно, как и прежде. Гость из столицы отправился на прогулку по окрестностям, его подруга, вторая гостья из мегаполиса, трудилась в саду. Родителям Ивана она доверительно сообщила, что солгала: ребенка-то она и в самом деле ждет, да только не от их сына, а от своего трагически погибшего жениха. Сказала и о причине недавнего скандала: мол, это просто шутка, которая сейчас в ходу в Москве среди молодежи. Называется она «Порадуй родителей друга, что у них вскоре будут внуки!».

Заграловы-старшие этому объяснению не очень-то поверили, но промолчали.

Елена Сестри, отработав на огородах только два послерассветных часа, вернулась в поселок. Она решила внести в изготовление концентрата и свою лепту. Ведьма утверждала, что у них в роду было известно подобное средство. А так как ей лично волшебный орешек нисколько не помог в трудную минуту, то значит, следовало это средство усовершенствовать. Вот и направилась к деду Игнату.

А прогуливающийся по лесу обладатель, вместе с невидимой никому любимой супругой, решал свои проблемы. Физически оба были более чем удовлетворены утренними, прошедшими еще в предрассветной тишине ласками. Так что терзания плоти их не томили, и они думали о другом. Дело в том, что с самого утра, несмотря на то что Фрол опять отправился по своим делам, уходящий к нему ручеек энергии никак не опорожнял раздувшийся «бассейн» с силой. А значит, можно было подумать о создании следующего фантома. Две женские кандидатуры уже имелись: ведьма и Шулемина. Причем именно на такой последовательности настаивала Ольга, таким образом мстя подруге за посягательства на своего мужа.

Но ведь при создании фантомов шла обязательная последовательность: мужчина – женщина и опять: мужчина – женщина. И номером третьим мог стать только мужчина. Вот с ним и нужно было определиться.

У Ивана имелось три варианта, причем один весьма сомнительный: Базальт. Он же Резвун Илья Степанович. Наравне с ним шел друг детства Кракен. Он же Кравитц Евгений Олегович. Третьим на должность фантома с номером три выдвигался родной отец, Загралов Федор Павлович.

Само собой разумеется, что Ольга Карловна Фаншель имела свое мнение на этот счет. Сразу и бесповоротно она исключила из этого короткого списка свекра. Аргументируя это тем, что ей будет жутко стыдно раскрывать все тайны создавшейся семьи перед таким деликатным, приятным во всех отношениях человеком, примерным семьянином в традиционном понимании этого определения. Дескать, она на такое пойти не может, потому что совесть и стыд еще не до конца потеряла.

Затем она критично прошлась по кандидатуре Базальта:

– Как друг – он лучший на свете. Да и его боевой опыт, стремление к справедливости и умение отыскать выход из любой ситуации были бы большим подспорьем для Фрола. С парой таких защитников у тебя за плечами я была бы спокойна за жизнь отца моего будущего ребенка. Но! Во-первых: в твоей подспудной памяти может не оказаться скопированной матрицы естества. Да ты и сам сомневаешься, что твоего кратковременного ношения Ильи у себя на спине и нескольких пощечин при попытках привести его в сознание окажется достаточно. Вдруг получится неполноценное, ущербное существо? Ну и во-вторых: как ты себе представляешь объяснения с Базальтом? Если я, слабая женщина, не нашла в себе силы выцарапать твои бесстыжие глаза за связь с Ленкой, то уж Илья тебе без раздумий свернет голову за такой плевок в душу. Не правда ли?