Он улыбнулся этим воспоминаниям. Когда центурион Тарквиния выяснил, что новый тессерарий способен полностью самостоятельно выполнять все свои непростые служебные обязанности, он без зазрения совести перевалил на него и немалую часть своих собственных дел. Вскоре Тарквиний уже распоряжался реквизициями продуктов, подсчитывал жалованье воинов и составлял заказы на новое оружие и доспехи.

Ну, а Митридат снова ускользнул. Вернувшись в Понт, он собрал новое войско и разгромил находившиеся там силы римлян. А Лукулл, завязший в Армении, где против него развернулась партизанская война, не имел возможности вмешаться. В довершение всех бед в его собственном войске, находившемся в походе уже шесть долгих лет, начались волнения. Как и все легионеры, воины Лукулла подчинялись жесткой дисциплине и постоянно подвергались опасности за весьма скромную плату. И когда во время очередной зимовки в холодных палатках среди них поползли слухи о неслыханном обогащении высших командиров, ветераны Лукулла поверили этим слухам. Несмотря на все усилия Тарквиния и других офицеров, волнение в войске усиливалось. А распускал эти слухи молодой, высокомерный и чрезвычайно раздражительный патриций Клодий Пульхр, зять Лукулла. Тарквиний невзлюбил его с первого взгляда. Лукулл отослал родственника-интригана прочь и непреклонной волей двинул свою мятежную армию в Понт. Но полагаться, как и прежде, на своих воинов в боях против Митридата он уже не мог.

И потому, хотя сопротивление было не слишком серьезным, решительной победы одержать не удалось. В таких случаях Рим не знал жалости. Спасать положение немедленно отправился Помпей Великий с войском, какого еще не видел восток. Тарквиний вместе с остальными солдатами явился свидетелем того, как Помпей отстранил Лукулла от должности проконсула и от командования легионами, разом низведя его в ранг простого гражданина. Таким унизительным образом был положен конец долгой карьере выдающегося полководца.

Помпей быстро ликвидировал последние очаги сопротивления и вытеснил Митридата, теперь уже окончательно обреченного, в горы. Армения превратилась в римскую провинцию, а Тигран остался лишь номинальным правителем. Малая Азия была умиротворена, и весь выигрыш от этого получил ловкий Помпей. К тому времени Тарквиний провел в легионах уже четыре года. К великому его удивлению, военная жизнь ему понравилась. Многочисленные товарищи, чужие языки, незнакомые культуры, даже бои сами по себе нравились молодому этруску гораздо больше, чем былая жизнь в латифундии. По крайней мере, так он думал. За время, проведенное на военной службе, он старался избегать любой возможности делать предсказания, даже не изучал приметы погоды.

Поначалу Тарквиний пытался внушить самому себе, что ведет себя таким образом, чтобы не привлекать ненужного внимания, но постепенно он осознал, что все это лишь попытка забыть свою скорбь, сделать вид, будто Олиний не покинул этот мир, а все еще жив. Это откровение заставило этруска дезертировать из армии, дабы вернуться к поискам самого себя. Уход из части без разрешения был тяжким преступлением и карался смертью, Тарквиний сразу же оказался вне закона. Однако это его не пугало. Гаруспик знал, что останется незамеченным почти при любых обстоятельствах, если только не будет привлекать к себе внимания. А его бегство из войска не могло вызвать особого шума: он был всего лишь одной из самых мелких частичек бесчисленных римских легионов.

Вернувшись на волю, Тарквиний посетил храмы находившейся поблизости Лидии, рассчитывая найти там что-нибудь, имеющее отношение к расеннам, его народу. Но обнаружил лишь одинокий храм Тинии да несколько полуразрушенных гробниц. Это подтверждало, что этруски некогда жили здесь, но не говорило, откуда они сюда пришли. Не пожелав расстаться со Средиземноморьем, молодой гаруспик отправился на Родос и повстречался там с великим философом Посидонием, чье мнение о Риме и его власти давно интересовало Тарквиния. Затем он побывал в Северной Африке, видел развалины Карфагена, а оттуда попал в Испанию и Галлию. Повсюду он старался держаться подальше от военных лагерей и людей, находившихся там. Рим рассылал своих солдат по всему известному ему миру, и даже на самых дальних аванпостах существовала опасность столкнуться с кем-нибудь из тех, кто опознает его как дезертира.

Тарквинию было совершенно все равно, где ночевать. Но каждую ночь ему являлся образ Целия, его бывшего хозяина.

«В конце концов желание отомстить заставит тебя вернуться в Рим».

Олиний оказался прав. Тарквиний вернулся в Италию через десять с лишним лет после того, как покинул ее, движимый одной целью. Стремлением к возмездию. Виновник смерти его наставника должен был расплатиться.

Погрузившись в раздумья, Тарквиний не слышал громких криков, пока голос не раздался совсем рядом с ним.

— Дорогу! — выкрикивал громадный телохранитель, шествовавший перед роскошными носилками, которые несли четверо мускулистых рабов, и щедро награждавший ударами палки по плечам всех, кто не спешил выполнить его требование. — Дорогу Крассу, победителю Спартака!

— А я думал, его победил Помпей! — гаркнул вблизи мужской голос.

В ответ на эти слова послышался хор одобрительных возгласов. Все отлично знали, что Красс до сих пор пылал гневом из-за того, что его вечный соперник Помпей пятнадцать лет назад присвоил себе заслугу разгрома восставших рабов.

Телохранитель нахмурился, выхватил гладиус и резко обернулся в ту сторону, откуда послышалась оскорбительная реплика. Однако привыкший к подобным вещам горожанин вовремя пригнулся и сделался совсем неразличимым в толпе. Хотя с римлянами никто не советовался по поводу того, что делалось якобы от их имени, но свое личное мнение обо всем происходящем они всегда могли высказать. Политикам приходилось все время терпеть колкости, а на стенах общественных зданий и их собственных домов то и дело появлялись неграмотные, но очень обидные надписи. Поймать хулиганов удавалось крайне редко. И сейчас, чтобы дать выход своему гневу, страж извернулся и со всего маху ударил лезвием меча плашмя по спине оказавшегося поблизости уличного мальчишку. Побитый мальчишка громко вскрикнул, и на лице силача появилась мрачная усмешка.

Тарквиний пристально смотрел, как носилки остановились возле подножия лестницы. Внутри находился человек, заплативший Целию огромные деньги за сведения о бронзовой печени и мече Тарквина. А потому виновный, пусть и косвенно, в смерти Олиния. Люди, стоявшие рядом с этруском, тоже тянулись и вставали на цыпочки, чтобы взглянуть на Красса. Он являлся одним из самых известных римских аристократов и хоть и уступал в славе Помпею, но был настолько богат, что все им восхищались. Или завидовали ему.

Телохранитель же приподнял боковую занавеску носилок, показав тем самым господину, что они прибыли на место. Выдержав паузу, из носилок появился приземистый седеющий мужчина, одетый в роскошную тогу, и застыл на месте, обводя острым взглядом толпу, оценивая ее настроение. Для всех, кто домогался высоких должностей, одобрение масс значило много. А Красс домогался. Все это знали. И все туже и туже натягивал бразды правления, которые держал вместе с Помпеем и Юлием Цезарем. Соперничество между членами триумвирата крайне редко проявлялось открыто, но по городу постоянно циркулировали бесчисленные сплетни. Судя по всему, каждый из трех стремился к единоличной власти. И готов был ради нее чуть ли не на все.