— А уж его ли ребенок он конечно же разбираться не стал!

Женщина с высоким пучком на голове, сумочкой на руке, модном песочном плаще продолжала озираться по сторонам, фыркать, хвалить и причитать.

— Смотри-ка! Она даже порядок тут навела! Быстро!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тихо!!

Обычно Оля старалась не тащить «работу» в дом, оставляла заботы и тон начальника за порогом квартиры, но тут использовала командные интонации более чем сознательно, интуитивно определив в склочной бабе подчиненную.

— Со своими детьми вы тоже себя так ведете?!

Эффект от приказного окрика Багдасаровой был более чем впечатляющим — тетка и Макар закрыли рты и одинаково похоже посмотрели на нее.

— Я понятия не имею кто такой Илья, но хочу, чтобы вы позвонили ему и получили объяснение почему я тут.

— Так он не отвечает, — пролепетала сникшая тетка, подвинувшись к выходу из спальни. — Не берет трубку.

Ольга последовала за ней, боясь, что та уйдет также внезапно, как появилась и, чего доброго, вызовет полицию по их с Макаром душу.

— Меня привел Тигран Хамиев, — она протянула руку, предлагая таким образом отдать ей ключи. — Знаете такого?

Тетка наконец остановилась и даже расслабилась, взглянув на Ольку совсем другим взглядом, означавшим: «ну что же ты раньше ничего не сказала?»

— Тигранушка?

— Да, — Ольга даже глаза закатила в ответ на этот эквивалент имени Кисы. — Ваш сын Илья дал ключи от своей квартиры.

— А что не так с его?

Ольга пожала плечами. Хамиев предусмотрел все — их действительно не могли отследить ни через ее друзей, знакомых и родственников, ни через его. Но ей из-за фокусом с замком очень сильно захотелось назвать его гадом.

Гад не появился ни в тот день, ни на следующий, ни даже через два, или три, чем еще больше разозлил Ольгу. Чем чаще она вспоминала о выкинутом фортеле, тем больше злилась на него, припоминая киснущий в холодильнике борщ. Есть она его больше не могла.

— Даже продукты купил! — шипела она себе под нос в такие моменты. — Придурок!

Макар спал в такие моменты, когда на глаза матери ниспадала красная пелена и она думала о том, что делала бы все эти дни, не заявись к ней Галина Александровна.

— Ты, Макар, когда вырастешь обязательно думай, прежде чем делать что-то.

Ольга с сумкой наперевес спустилась во двор и прошлась по кругу, безуспешно пытаясь найти тихое место.

— Это будет первый совет и урок, который я даю тебе! — говорила она, радуясь в меру теплому дню.

Сидеть дома круглыми сутками было невозможно. Гулять с Макаром на захламленном балконе? У нее не было никакого желания провести часть первого и такого теплого лета Макара подобным образом.

— Здесь хорошо и очень даже тихо, — проговорила она, расположив люльку на лавочке, обнаруженной ею на территории школы.

Она решила, что надо выходить. Никто бы стал искать ее в этом спальном районе, и она сомневалась, что кто-то из бандюков мог бы жить здесь.

— Ты что здесь делаешь?!

Ольга не привыкшая (и не желающая делать этого) к крикам, крупно вздрогнула, оторвав взгляд от строк прихваченной с собой книги.

— Читаю! — мгновенно откликнулась она и, кажется, даже скопировала тон, рявкнув на него. — А вы?

А он выглядел неважно — как будто с потемневшим и мрачным взглядом, хотя Оля ожидала другого.

Чего?

Например, что он вернется в куда лучшем виде чем сейчас, быть может переодетым и пахнущим какими-нибудь женскими духами, свидетельствующими о том, что он был дома под теплым боком жены…

— Вам еще не надоело орать на меня?

Мужчина, напротив, был похож на грозовой перевал — приковывал внимание, затмевал собой солнце и внушал необъяснимую тревогу. Он был занят чем-то эти дни (похоже, что бомжевал на вокзале), что, впрочем, нисколечко не умоляло степени его проступка.

— Тебе, где сказали быть? Дома!

— Вы сами-то как представляете это? Вас не было три дня!

Вновь появившийся в ее жизни мужик не желал слушать ее.

— Отдайте!

Ольга разозлилась и ее чуть было не бросило в слезы. Неандерталец схватил сумку с Макаром и, широким шагом, направился к виднеющейся из-за деревьев калитке.

— Борщи варить!

— Вы права не имеете хватать его!

— Серьезно? — примат остановился у самой калитки, повернувшись, а кажется, что бросился на нее подобно ядовитой змее. — А может это ты не имеешь права на него?

Создалось впечатление, что Ольгу в этот момент ударили и не куда-нибудь, а в самую грудь. Что-то такое появилось в ее душе и это нельзя было назвать злостью. То была ненависть и что-то еще — горькое, потерянное и кажется, что безумное, дальнейшие слова лишь усилили это впечатление.

— Или заскучала? — говоря все это, черты мужчины заострились, а глаза недобрым блеском, прямо ненавидящим. — Что, находишь, чем занять себя только в моем присутствии?

Это было последней каплей. Она упала в переполненную чашу и перевернула ее. Ольга замолчала, опустив взгляд на сына.

— Отдайте мне сына! — потребовала она, вытянув вперед руку и поразившись тому, как холодно прозвучал ее голос. — В ваших же интересах сделать это.

Багдасарова не шутила и, несмотря на все хорошее, что сделал он для нее и сына, в данную минуту обязательно воспользовалась бы всем арсеналом возможностей, что были у нее. Она все понимала — эти его грубости-ухаживания и оскорбления, призванные держать дистанцию, но она не позволит ставить под сомнения ее чувство материнства и то, что она не достойна его.

Вот это точно было перебором. Over до х**** как любят выражаться сейчас.

Все совершают ошибки так или иначе, но только главное не это, а бесконечные любовь и забота, ощущение дома и безопасности, которые она может дать сыну и обязательно сделает это. С Хамстером или без него.

— Дома!