сразу после того, как он возил Хоуп и Лори за покупками в Луисвилл и купил им спиритическую доску. Карл сам играл с ней в детстве и купил её для девочек, объяснив, что это просто иллюзия, что в действительности ничего не происходит. Девочки сказали, что понимают.

На следующий день Пегги Такетт пришла к Хоуп и вызвала Карла на разговор по поводу доски. Он сказал ей, что не видит ничего плохого в такой покупке, но Пегги была чрезвычайно расстроена. Ему не удалось успокоить её.

– Она сказала, что доска для спиритических сеансов противоречит их религии, Якобы она обсудила это со священником, и единственный способ избавиться от этого зла – сжечь эту доску, – вспоминает Карл. – В итоге я отдал ей эту доску со словами, что она может делать с ней всё, что захочет, даже сжечь.

Но доской Пегги не ограничилась. Ей ещё хотелось, чтобы в доме Риппи прошёл обряд изгнания нечистой силы.

– Она хотела, чтобы кто-нибудь пришел из её церкви, – рассказывал Карл. – Она говорила, что из-за этой доски мы подвергались опасности. Её было не переубедить.

В тот вечер Карл позволил миссис Такетт и нескольким прихожанам провести у себя в доме обряд экзорцизма. Лори и Хоуп смотрели на действо и считали это нелепым, как и Карл, но он чувствовал, что если после этого женщина успокоится, то и пусть.

Несмотря на все потрясения в жизни Лори, с Хоуп они оставались близки. И всё же Хоуп совсем не считала Лори своей лучшей подругой. На самом деле она предпочитала проводить большую часть своего времени с Тони Лоуренс. Тони была родом из одного из самых богатых районов Мэдисона; её отец, котельщик, обеспечивал семье комфортное существование.

Тони родилась 14 февраля 1976 года и была младшей из четырех детей. К тому времени как ей исполнилось 15 лет, две её старшие сестры уже были замужем и имели собственных детей. Тем не менее, Тони наслаждалась статусом "младшей". Миниатюрная девочка в очках с толстыми стеклами, она была избалована родителями. Хоуп нравилось бывать в кирпичном доме Лоуренсов в стиле ранчо, где, по сути, у неё была свобода делать всё, что пожелает.

– Они были как сёстры. Тони часто ночевала у нас, а Хоуп – у неё, – рассказывал Карл. – Родители Тони не возражали против ночёвок Хоуп, она им понравилась, потому что не шумела и ни с кем не спорила. У меня никогда не было проблем с Тони. Она была нам как дочь - приходила, играла в игрушки и смотрела телевизор.

Дом Хоуп был единственным местом, где Тони чувствовала себя комфортно. В школе было по-другому; там Тони обычно просто молчала. Обладая средним интеллектом, получая "четвёрки" и "тройки" по большинству предметов, по мнению учителей, она не очень живо участвовала в занятиях. К ней нужно было специально обращаться, чтобы чего-то добиться.

Учителя также заметили, что Тони была немного задавакой. Об этом свидетельствовали некоторые мелочи. Например, хотя её дом находился всего в двух шагах от школы, Тони требовала, чтобы мать возила её туда и обратно в машине. Также у одного из учителей, Джима Ли, случилась небольшая размолвка с Тони из-за её поведения. Тони относилась к его предмету, как к необязательному, опаздывала, когда ей хотелось, и он сделал ей замечание.

– Она не ожидала, что я сделаю ей замечание об опоздании, потому что, как я понял, дома ей никто не делал замечаний о проступках – сказал Ли.

По мнению родителей ни Тони, ни Хоуп не сделали ничего, что заслуживало бы выговора. Обе девочки два дня в неделю работали волонтерами в соседнем доме престарелых, читали пациентам книги и водили их на прогулки; они вели себя, как хорошие маленькие девочки. Отец Хоуп, Карл, сказал, что единственная проблема, с которой он когда-либо сталкивался у дочери, заключалась в том, что та не приводила в порядок свою комнату. Отец Тони, Клифтон искренне считал, что его девочка никогда никому не делала ничего "по-настоящему плохого".

– Самое худшее, что она сделала, это как-то наврала о том, где однажды ночевала, – сказал Клифтон.

У Тони было много интересов: ей нравилось писать стихи, рисовать, читать. Она мечтала поступить в колледж. Школьный психолог Джек Дуайер вспоминает, как Тони приходила и говорила с ним об этом. Казалось, у неё была голова на плечах, и он предсказывал ей блестящее будущее.

Несмотря на то, что Тони была тихой и несколько замкнутой, её все любили. У не было много друзей; они называли её "Тони-Рони". Ей нравилось заниматься обычными вещами: ходить в кино, гулять с парнями и играть в бильярд в местах подростковых тусовок. Она не была общительным человеком, но довольно активной. Никто и не догадывался, какой камень она на самом деле носила в душе.

Тони Лоуренс после ареста

В 1990 году её изнасиловал парень. Он напал на неё и угрозами заставил лежать тихо и делать всё, что он скажет. В то время она училась в восьмом классе и никому ничего не сказала, однако мать Гленда нашла письмо, в котором Тони подробно описывала случившееся подруге. На следующий день Тони с отцом отправились в полицейское управление и хотели написать заявление, но полиция смогла только предписать тому парню не приближаться к ней ближе 15 метров. Тони была так расстроена, что впервые в жизни родители привели её в консультационный центр "Лайфспринг" в Мэдисоне. К сожалению, это не помогло ей. После единственного сеанса Тони туда больше не ходила.

Она просто держала всё в себе; большую часть времени ей было грустно. В школе узнали о том, что произошло, но все перевернули и стали называть её шлюхой. Она отвечала на насмешки сверстников тем, что становилась "неуправляемой" с парнями, заводила бойфрендов так же легко, как гоняла бильярдные шары. Она начала действовать себе во вред: стала пить, курить “травку”, заниматься незащищённым сексом с несколькими партнерами.

Но бойфренды не избавили Тони от боли. На самом деле, она давно отвернулась от мужчин; предположительно, в нежном возрасте 9 лет она подверглась сексуальному насилию от родственников. Тогда она никому об этом не рассказывала, а просто держала в себе.

Где-то в восьмом классе Тони попыталась перерезать себе вены. Это был один из нескольких зарегистрированных случаев членовредительства и попытки суицида у Тони.

На самом деле, среди подростков Мэдисона Тони была лишь одной из многих, кто