По мере того как они поднимались по дорожке, становилось все понятнее, что целью их похода является грандиозное сооружение, возвышающееся над всем поселением. При ближайшем рассмотрении оно оказалось еще более странным зданием, чем на первый взгляд. Исходно, похоже, его сложили из глинобитного кирпича, но стены скрывались под таким количеством слоев обшивных досок, самодельной штукатурки и каких-то обкромсанных бетонных плит разных размеров и форм, что об этом можно было лишь догадываться. Логан насчитал пять или, может, шесть этажей, однако беспорядочные, лепившиеся друг к другу фронтоны и мансардные окошки, выраставшие из основной структуры, выглядели совершенно разнородными, и многочисленные окна – некоторые из древнего мутного стекла округлой формы, другие закрыты мощными ставнями или просто затянуты промасленной бумагой – располагались так хаотично, что глаз терялся, пытаясь вычленить какие-то уровни.

Наум провел их внутрь. Джереми ожидал увидеть какую-то прихожую, но увидел лишь узкий коридор с низким потолком, уходивший в неопределенные глубины. Стены коридора сложили из широкого грубо отесанного бруса. На улице уже начало смеркаться, но когда старейшины закрыли входную дверь, Логан вдруг осознал, что попал почти в полную темноту. Вспыхнула спичка; и в настенных подсвечниках внезапно загорелись конусообразные свечи; зажглась также керосиновая лампа; и Наум, жестом предложив следовать за ним, повел их обходными путями сначала вверх по скрипучей лестнице, потом по изгибающимся коридорам, снова вниз – на несколько ступеней и опять наверх по еще более длинному пролету, мимо множества дверей, в основном закрытых; обстановку за редкими открытыми дверями различить было все равно невозможно. Логан вскоре полностью потерял ориентацию, не знал даже, на сколько этажей они поднялись. Шумный порыв ветра сотряс здание, заставив его нервно вздрогнуть. Тем не менее они продолжили подъем.

И вот совершенно неожиданно ступени привели их на тесную лестничную клетку с единственной деревянной дверью. Она была обита двумя толстыми железными полосами, а на месте дверной ручки висел замок. Пришедшая группа людей теснилась в этом ограниченном пространстве. Наум поставил керосиновую лампу на столик и постучал в дверь.

Никакого ответа. Логану показалось, что он расслышал из-за двери затихающие торопливые шаги.

– Зефраим? – произнес он спокойным и мягким голосом, каким порой разговаривают с домашними питомцами. – Зефраим, это Наум. Я сейчас зайду.

31

Наум отпер замок, слегка приоткрыл дверь, потом раскрыл широко. За дверью находилось сумеречное помещение. Он шагнул через порог, и остальные последовали за ним.

Логан осознал, что они поднялись в маленькую чердачную комнату. Обстановку составляли лишь грубо сколоченный стол, где стояли глиняный кувшин с водой и деревянная миска с каким-то варевом, похожим на жидкую кашу, да высокий трехногий стул в центре. Единственное окно, заколоченное изнутри несколькими досками, пропускало слабые лучи закатного солнца. Он догадался, что это, должно быть, самый верхний этаж того сооружения, которое он видел из-за ограды, в свой первый неудавшийся визит к Блейкни. Единственным реальным источником света оставался фонарь на столике лестничной клетки за дверью.

Трое старейшин собрались около одной из стен, и Олбрайт с Логаном присоединились к ним. На этой стене он не заметил традиционной для этого здания обшивки из грубо обструганных досок, ее покрывал толстый слой хлопкового ватина со множеством дыр, из которых вылезала мягкая набивка.

На трехногом стуле сидел высокий крепкий мужчина лет сорока. Он носил типичную для Блейкни домотканую одежду с той лишь разницей, что вместо брюк и рабочей рубахи его облачение сильно смахивало на свободную монашескую рясу. Как и другие, он отрастил длинную бороду, а его нечесаная каштановая шевелюра сбившимися в узлы, запутанными прядями спускалась до плеч. Он равнодушно глянул на трех старейшин, вставших возле стены. Когда взгляд его устремился на Олбрайта, в нем блеснул огонек интереса и узнавания, быстро сменившийся прежним выражением равнодушия. Наконец он увидел Логана: и страх внезапно исказил все его черты.

– Нельзя! – воскликнул он. – Заставьте его уйти!

– Зефраим, он пришел, чтобы помочь, – произнес Наум прежним мягким и спокойным голосом.

– Он расскажет! Расскажет им, чужим!

– Нет, не расскажет. Ты ведь помнишь Гаррисона… ты познакомился с ним еще в детстве. Он поручился за этого человека. И тот приходивший к тебе ученый, он тоже ведь не сказал о тебе ни одной живой душе, верно? А ведь он заходил к тебе месяцев восемь или, пожалуй, уже девять тому назад.

Зефраим пристально посмотрел на Логана, и энигматолог почувствовал в этом взгляде беспорядочное смешение эмоций – подозрительность, неуверенность, страх и, возможно, слабый проблеск надежды.

– Как он сможет помочь? – в итоге спросил он с отчаянием в голосе, отворачиваясь от них.

– Не знаю, как именно. И сможет ли вообще. Но им нужно посмотреть твое изменение.

– Нет! – воскликнул Зефраим, вновь повернувшись к ним. Чужим нельзя видеть! Я не могу…

Однако голос мужчины затих на середине предложения, и он опять отвернулся. Логан увидел, что Зефраим вдруг уставился на заколоченное досками окно. Закатные лучи, проникавшие в щели между досками, погасли, и теперь их сменил… слабый лунный свет. Трое старейшин обменялись молчаливыми взглядами. Атмосфера в комнате внезапно словно наэлектризовалась. Казалось, все ждали какого-то скорого события. И эмпат догадался, чего именно они ждали. Зефраим, замерев на месте, минут пятнадцать тупо пялился в заколоченное окно. За это время лучи лунного света стали немного ярче, озарив грубые края досок бледным призрачным сиянием. Логану вспомнился тот воссозданный свет, что он видел в секретной лаборатории Фивербриджей. Внезапно Зефраим резко встал. И начал беспокойно двигаться по комнатенке: взял миску с кашей, потом поставил ее на место; мерил шагами комнату, бормоча что-то себе под нос. Потом поочередно он остановился перед каждым из пятерых мужчин, выстроившихся около стены, пристально вглядываясь в каждого. Наконец он дошел до Джереми, напряженно взглянув ему прямо в глаза. Почти неохотно Логан позволил себе настроиться на чувства этого человека. Зефраим по-прежнему испытывал подозрительность и неуверенность. Но страх уже пропал. И появилось что-то еще: пока оно воспринималось как некая странность, неестественность, та самая, которую он уже чувствовал, стоя первый раз возле ограды поселения Блейкни, но он абсолютно не почувствовал той жуткой инаковости, что пронизывала места двух жертв убийств, свидетелями которых ему довелось стать. Отвернувшись, Зефраим возобновил свои хождения и невнятное бормотание. Возможно, из-за неверного освещения Логану показалось, что кожа на лице этого человека потемнела и погрубела.

– Закройте дверь, – грубо произнес он.

Никто не шелохнулся.

– Закройте дверь!

Чуть помедлив, Исав направился к двери. Он сделал это с неохотным, но привычным видом. Когда дверь закрылась вместе со светом с лестничной клетки, комната мгновенно погрузилась в серые сумерки. И однако не такие уж серые, как мог ожидать Логан: свет от второй ночи полнолуния просачивался в щели между досками заколоченного окна.