— А почему тогда проволока пляшет?

Рука Дэрин описала в воздухе дугу:

— За горбом, когда летун парит, всегда идет какое-то завихрение, и так было с той самой поры, когда были созданы первые экземпляры. Как ученые ни бились, сделать ничего не удалось.

— Получается, у дарвинизма есть свои изъяны?

— Как и у всей природы. Ты когда-нибудь видел, как садятся красноногие олуши?

— Боюсь, по красноногим олушам я не большой специалист, — насупился Алек.

— Да и я, честно сказать, тоже. Но, говорят, умора!

Они уже приближались к горбу воздушного кита, и чувствовалось, что воздух вокруг становится все более неспокойным. Оборванная секция антенны походила на живой зигзаг серебра, прихотливо выплясывающий среди вантов.

— Смотри, ступай осторожней, — предупредила Дэрин.

С каждым метром порывы ветра становились все сильней; капли дождя размазывались по стеклам очков. Тем не менее снимать очки Алек не рисковал. Шальной конец проволоки мелькал как щупальце какой-нибудь агонизирующей нежити, и оставлять глаза незащищенными было опасно.

Дэрин остановилась:

— Ты слышишь?

Алек вслушался. Сквозь шум дождя все явственней доносилось низкое урчание.

— Задние рулежные двигатели?

— Ну да, на малых оборотах. — Она покачала головой: — Будем надеяться, что это всего лишь для подруливания. Пойдем!

Она ринулась к бьющемуся хвосту проволоки, волоча за собой на привязи Алека. Ветер теперь смещался каждые несколько секунд, взвихряя струи дождя в маленькие смерчи. Проволока, словно учуяв прыжок, метнулась, но Алеку удалось, топнув, придавить ее каблуком.

Дэрин полезла в сумку с инструментами:

— Я сейчас наращу антенну еще на десять метров — это даст запас, чтобы она снова не лопнула. А ты сходи разыщи другой конец обрыва.

— Ты что, Дэрин, забыла? Мы же связаны.

Она удивленно посмотрела на веревку, будто увидела ее только сейчас:

— А, ну тогда ладно. Кстати, так лучше, чем порознь.

Перечить Алек не стал. Если мистер Ригби не успел сообщить офицерам, то двигатели могут быть запущены в любую секунду. Дэрин меж тем проворно работала плоскогубцами, действуя так же уверенно, как с узлами или канатами. Алек невольно обратил внимание, какие у нее загрубелые руки. Безусловно, у каждого матроса ладони в мозолях и рубцах, но теперь, когда он знал, что перед ним девушка…

Эту мысль он немедленно выбросил из головы. Лучше думать о Дэрин как о мальчишке, особенно в такие моменты. Иначе как-то не по себе.

— Готово, — сказала она. — Пойдем искать второй конец.

В тот момент, когда Алек выпрямился, ветер прохватил его намокший комбинезон насквозь.

— О, это что, ветер стал сильнее?

Дэрин, наклонив голову набекрень, прислушалась:

— Ага, задние двигатели работают чуть быстрее.

— И мы теряем высоту.

Грозное вздымание валов внизу сделалось отчетливей; белые пенные гребни выделялись над темной водой.

— А вот это, чтоб ее, плохо. — Дэрин снова встала на колено и ткнула пальцем в скапливающуюся на поверхности корабля воду. — Уже почти полдюйма!

— Конечно. Дождь ведь.

— Постой-ка. — Дэрин, прикрыв глаза, взялась что-то высчитывать. — Сейчас-сейчас, дай посчитаю. Каждый дюйм воды… по поверхности мембраны… добавляет весу корабля… восемь тонн.

Алек открыл рот, но повторил не сразу:

— Восемь… тонн?

— А ты думал. Вода штука тяжелая. — Она двинулась по хребту к корме, волоча за собой наращенную проволоку. — Ну, двигай. Надо найти второй конец и покончить с этой работенкой.

Алек шел сзади как автомат, кочуя взглядом вдоль корабля. Да, безусловно, площадь поверхности «Левиафана» огромна, а потому и тонкий слой воды добавляет вес в тысячи литров. И хотя вода скатывается по покатым плоскостям корабля, дождь тут же ее восполняет, причем во всевозрастающих количествах.

— Балласт они уже наверняка весь сбросили, — рассудила Дэрин. — Но, видимо, вес все равно прибавляется. Оттого мы и теряем высоту.

Принц забеспокоился:

— Ты имеешь в виду, корабль не может лететь под дождем без того, чтобы не упасть?

— Скажешь тоже. Конечно же, мы можем использовать аэродинамический подъем, но это меня больше всего и беспокоит. А вот, похоже, и он!

Дэрин встала на колени и подобрала запутавшийся в линьках второй конец проволоки. Пальцы работали быстро, сплетая его с наращенной длиной антенны. Алек стоял рядом, прикрывая Дэрин от дождя.

— Аэродинамический подъем? Вроде того, что был у нас, когда для отрыва от земли вначале понадобилось немного пролететь?

— Именно. «Левиафан» же как большое крыло. Чем быстрее мы движемся, тем больший подъем набираем. Готово!

Она для пробы резко дернула место сплетения — сращенная проволока держалась крепко.

— Поэтому, когда идет дождь, ваш корабль должен двигаться, чтобы держать высоту. — Алек посмотрел вниз на океан. Волны вздымались все выше, становясь сильнее и злей; самые высокие валы уже почти касались днища корабля. — Мы, кажется, немного лишнего снижаемся?

— Еще как, — ответила Дэрин. — Капитан выжидал как можно дольше. Но я сомневаюсь, что у нас осталось много…

Ее голос потонул в реве оживших жестянщицких моторов. Дэрин выругалась, а затем еще постояла, вслушиваясь:

— Ты как думаешь, Алек, — малый ход?

Он наклонился и прижал ладонь к мембране:

— Я бы сказал, средний.

— Вот черт. До будки нам уже не добраться: скоро ветер начнет валить с ног. — Она огляделась. — Если оставаться, то лучше здесь, где корабль шире. Так нас сдуть будет трудней.

Алек мельком глянул на бушующую океанскую пучину:

— Очень уместное замечание.

— Но нам надо убраться из-под сливного канала.

— Из-под чего?

— Увидишь.

Дэрин припустила в сторону кормы.

Алек заторопился следом. Корабль быстро набирал скорость, а в спину с нарастающей силой толкал ветер. Дождь теперь ощущался как холодные иглы, глаза застило от его струй.

Алек остановился, чтобы протереть очки, забыв о натянутой между ним и Дэрин веревке. Его сильно дернуло, и ботинки на мокрой поверхности хребта предательски заскользили. Упал он до крайности неудобно; дыхание занялось, а в голове что-то сухо хрястнуло. В тот момент, когда удар эхом отозвался в ушах, до Алека дошло, что скольжение продолжается, что в потоке дождевой воды оно безудержно. Он ухватился было за тросы, но закоченевшие пальцы не смыкались. В какой-то ужасный момент покатый бок летучего исполина ушел из-под ног.