– Да. – Дейн окинул взглядом кровать и увидел открытую шкатулку, которую раньше никогда не видел.

– Что у тебя там?

Оливия метнула на шкатулку перепуганный взгляд, но тут же расслабилась. Что бы она ни прятала, в шкатулке этого сейчас не было.

– Так, кое-какие памятные вещицы из до… из Челтнема. – Она пододвинула к себе коробочку. – Видишь, вот медаль, которой меня наградили на Челтнемской ярмарке за лучший букет. Боюсь, я не слишком хорошо составляю букеты, нд ярмарку устраивала я. Наверное, мой выигрыш был подстроен.

Дейн был откровенно сбит с толку ее поведением. Эта девушка устроила ярмарку для своих крестьян, но не рассчитывала на выигрыш. Он заблуждался. Если она что и скрывала, то тайна ее скорее всего была не страшнее дырки в чулке.

У Дейна отлегло от сердца. Подав жене руку, он помог ей встать на ноги.

– Скоро надо будет переодеваться к обеду. – Оливия сникла.

– В чем дело? – поинтересовался он.

– Пустяки, – тряхнула головой Оливия. – Просто я иногда устаю переодеваться по шесть раз за день.

Дейн рассмеялся. Освежающий, ветерок ее простодушия развеял последние облачка его подозрений.

– Можно сказать миссис Хафф, что у тебя разболелась голова. Она пришлет поднос с едой сюда.

Тотчас повеселев, Оливия жеманно взглянула на него из-под полуопущенных ресниц:

– И чем же вознаградить вас за спасение, любезный рыцарь?

Протянув руку, Дейн зацепился пальцем за вырез ее платья и привлек жену к себе.

– Можешь накормить меня взбитыми сливками с засахаренными вишнями, – прошептал он, нежно пощипывая через материю маковки ее груди, отчего его слова приобрели совершенно иное значение.

У леди Гринли даже перехватило дыхание.

– О да! – выдохнула она, незаметно сунув руку мужу под жилет и погладив его грудь.

Дейн приспустил вырез ее платья, оголив грудь с заманчивыми розовыми нимбами. Не переставая теребить ее соски, он уселся на кровать и привлек Оливию поближе, расположив у себя между коленей. Нагнув голову, он принялся целовать ее грудь, прислонившись шекой к шелковистым мягким холмикам. Оливия шумно вздохнула.

Она с удовольствием теребила его волосы, высвобождая их из аккуратно заплетенной косички. Длинные пряди закрыли ее грудь, мягко ложась поверх тугих полушарий и проникая в ложбинку между ними, словно теплые шелковые нити.

– Мне нравятся твои волосы, – мечтательно сказала она. – Они такие хорошенькие! Лучше, чем у меня.

Дейн закрыл глаза, но через минуту прыснул, признавая свое поражение.

– Так и быть, от тебя я это стерплю, но если бы кто-нибудь другой назвал меня хорошеньким, наверное, я вызвал бы его на дуэль.

– Хм… – Она обвила руками его шею сцепив пальцы в замок. – Это все равно что назвать женщину статной, да? – Она вздохнула. – Имеется в виду, что ты высокая и не слишком стройная.

Зарычав, Дейн игриво прикусил ее наливную плоть.

– Ты не статная. Вот престарелые вдовушки… те статные. А ты…

– Какая? Какая я? – По ее голосу было заметно, что она никогда не слышала о себе лестных слов. И неудивительно, зная ее маменьку.

Виконт по очереди поцеловал маковки ее груди, как бы говоря: «Я скоро вернусь, мои сладкие!»

– Ты… роскошная. Аппетитная. Желанная. Восхитительная, словно наливное яблоко, или глоток сливок, или миска сладкого крема:..

Она отпрянула, слегка нахмурившись.

– Мне следует сделать какой-то вывод из этого перечня продуктов?

Он засмеялся:

– Только один: я ужасно изголодался по тебе. – Оливия едва заметно улыбнулась:

– Я тоже.

– В таком случае, может, позвонить, чтобы тебе в комнату принесли обед на двоих?

Она залилась краской.

– Слуги поймут, что мы затеваем.

Какая очаровательная наивность! Как будто слуги этого не понимают. В эту самую минуту, наверное, делаются ставки, сколько раз на дню хозяин с хозяйкой уединяются вместе.

Дейн встал.

– Значит, обед на двоих.

Он подошел к двери и остановил пробегавшего по коридору младшего лакея. Пара указаний мигом решили дело, к тому же малый был слишком потрясен, ведь его сиятельство обратился лично к нему.

Вернувшись в спальню, Дейн нашел там Оливию. Жена стояла посреди комнаты с серьезным лицом, заложив руки за спину.

– Дейн, у меня для тебя сюрприз.

– Надеюсь, сюрприз – это ты. А если мне еще разрешат и самому снять обертку… – Улыбнувшись, он двинулся к ней.

Оливия остановила ею, вытянув перед собой руку.

– Я хочу, чтобы ты применил это по назначению. Это и есть мой подарок. – Она достала из-за спины третий услаждающий плоть жезл раджи.

– Нет, еще слишком рано. Ты пока не готова. – запротестовал Дейн, удивленно моргнув.

Оливия вздернула подбородок:

– Мне решать, готова я или нет. И я говорю, что готова. – Густо покраснев, она резко опустила голову. – Я хочу тебя, – тихо призналась она. – Хочу до такой степени, что не могу ни спать, ни думать, ни… – Она тряхнула головой, словно рассеивая чары. – Я хочу быть твоей женой не на словах, а на деле.

Дейн ощутил жгучий укол в груди. Она форсировала свое «обучение» ради него. С жезлом в руке и лицом, красным, как помидор, он заключил свою жену в объятия и спрятал ее голову у себя под подбородком. Она прильнула щекой к его груди.

– Ты не обязана этого делать, – ласково пожурил ее виконт. – Я не хочу, чтобы ты слишком форсировала события.

– Мне так не кажется, – покачала головой Оливия. – Не… не знаю, в чем дело, но какими бы огромными эти штуковины ни казались поначалу, стоит мне только подумать о тебе, как всё почему-то подходит.

«Как же мне с ней повезло! Великодушная и самоотверженная женщина».

Дейн сделал прекрасный выбор. Иногда ему казалось, что тут не обошлось без некой всеведущей силы.

Послышался легкий стук в дверь. В комнату торопливо вошли трое слуг с подносами. Не успела Оливия и глазом моргнуть, как на маленьком столике уже красовалась нарядная скатерть, в серебряных подсвечниках горели свечи, на скатерти дымились накрытые крышками блюда, а два удобных кресла стояли рядышком перед камином!

Оливия явно не верила своим глазам. Ухмыльнувшись, Дейн заглянул под серебряные крышки.

– Тушеная говядина с овощами, – радостно сообщил он и поднял бокал, до краев наполненный вином. – Хочешь напоить меня до беспамятства, чтобы добиться своего?

Оливия рассмеялась и присоединилась к нему, поставив жезл раджи посредине стола, словно вазу с цветами.