– Я никого не принимаю и не буду принимать. Я просто здесь живу. Вы меня с кем-то путаете.

– Виринея ты, – мрачно возразила женщина в черном, – я тебя еще девчонкой помню. Я тетя Света, жена дяди Вани, из дома, что за детским садом.

Вера еле сдержала возглас изумления. Тоненькая, как тростиночка, тетя Света, смешливая, подвижная, вечно забегавшая к матери за советом, как отворотить красавца мужа от других баб. Судя по вдовьему наряду, в конце концов ей это удалось.

– Нет, – отрезала она, – вы ошиблись.

Вера повернулась, чтобы пройти в глубь сада.

– А вот твоя мать никогда бы не отказала, – бросила ей в спину тетя Света.

Вера остановилась.

– Ну, может, на тещу все-таки разочек глянешь, а? – просительно заныл мужик, пропуская мимо ушей то, что сказала Вера. – Нормальная баба она.

– Я неясно выразилась? – Вера повернулась к мужику и уставилась ему в глаза.

Тот попятился. Он напоминал подзаборную дворнягу, получившую жестокий пинок в мягкий беззащитный живот и вынесшую урок, что в этом месте ей больше ловить нечего. Если бы у него был хвост, он бы его непременно поджал. При мысли о собаке Вера почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

Пора прекратить эту затянувшуюся сцену, и она ушла в глубь сада.

Оля сидела на крылечке и оживленно беседовала с незнакомым мужчиной. Он держал на коленях огромную плетеную корзину и походил на персонажа русской народной сказки. Румяный, как печеное яблоко, со светлыми, уже начавшими редеть волосами, сдобный и уютный – насколько эта характеристика могла описать представителя сильного пола, а не добрую деревенскую бабушку. Одет в серое пальто хорошего кроя и серые брюки, на шее аккуратно повязан клетчатый шарф. Но, несмотря на миролюбивый и уютный вид незваного гостя, Вера пришла в ярость.

– Убирайтесь отсюда, кто вас учил без спроса заходить в чужой двор? – рявкнула она, указывая мужчине на калитку.

Тот неловко вскочил, корзина вывалилась из рук. В мокрую траву, пробивающуюся сквозь свежую весеннюю грязь, выкатились круглые белые баночки с кремами и лосьонами. Вера презрительно фыркнула:

– Вы решили заплатить мне кустарной косметикой? Спешу вас расстроить, я косметикой не пользуюсь.

Равнодушно перешагнув через баночки, Вера поднялась на крыльцо и вставила ключ в замок.

– Нет, мама, ты все не так поняла! Послушай! – воскликнула Оля.

– Оля, иди в дом, – скомандовала Вера.

– Извините. – Мужчина смутился и не знал, куда ему деться. – Извините, я правда не подумал, нельзя вот так без предупреждения, что же это я… Я просто не знал, не было времени все обдумать, сразу приехал благодарить вас…

Мужчина поднял корзину и держал ее в руках, не решаясь подобрать баночки, которые все глубже утопали в грязи.

– Благодарить? – Вера обернулась к посетителю и выжидающе уставилась на него.

– Да, мама, – жарко подтвердила Оля.

– Я отец Насти, – смущенно пояснил мужчина, переложив корзинку из одной руки в другую. Немного поколебавшись, он переступил через баночки и протянул руку Вере: – Константин.

Та неловко потрясла протянутую руку и смутилась.

– Извините, я думала, вы один из тех. – Она кивнула в направлении калитки и кинулась собирать баночки. – Сегодня какой-то день открытых дверей в местной психбольнице. Извините еще раз.

– Оставьте, оставьте, пусть лежат, не надо было мне приносить, я же не знаю, косметика – это так индивидуально, – запротестовал Константин, пытаясь помешать Вере собрать коробочки и баночки.

– Да я просто так сказала, на самом деле я пользуюсь косметикой, – снова соврала Вера и разозлилась на себя – зачем она постоянно врет?

Константин присел рядом с ней на корточки, не замечая, как полы серого пальто зачерпнули жидкую грязь, и начал суетливо собирать рассыпанное в корзинку.

– Если вам понравится, я еще потом передам. – Константин совершал хаотичные движения, мешая Вере, пару раз они чуть не столкнулись лбами.

Когда все кремы были собраны, Вера, пытаясь хотя бы немного сгладить неудобную ситуацию, предложила:

– Выпьете чаю? С Настиным вареньем, – прибавила она.

Мужчина улыбнулся и расцвел на глазах. Словно лишь одно упоминание имени дочери подсвечивало его изнутри, как освещает теплый домашний абажур обычная лампочка.

– А где Буран? – обеспокоилась Оля, глядя по сторонам, и негромко позвала: – Буран, ко мне!

– Милая, похоже, он сбежал, – снова соврала Вера, открывая дверь и впуская в дом гостя.

– Как сбежал? – Глаза Оли наполнились слезами. Бурана ей подарили на десятилетие, и в течение последних пяти лет собака была ее единственным другом.

Вера ненавидела себя за то, что позволила чужим людям и собственной мягкотелости причинить боль Оле. Но, к сожалению, это участь всех тех, кто решает вмешиваться в установленный свыше ход событий и менять их по своему усмотрению. За все надо платить. Жизнь собаки против жизни маленькой девочки. Меньшее, что она могла дать.

– Одурел от природы, весна, – мимоходом бросила Вера.

Сейчас главное – не акцентировать на этом внимание. Отвлечь, как в детстве, от незначительной травмы, переключить, а дальше дочь и сама забудет.

– Проходите, пожалуйста. – Вера пригласила гостя в сени.

Тот вначале не вписался в узкий проход вместе со своей корзинкой, неловко развернулся, ввалился в прихожую задом, втаскивая корзинку за собой. Все так же держа свою ношу в руках, Константин принялся разуваться. С занятыми руками ему это никак не удавалось. Он привалился вначале к одной стене и попытался снять носком одной туфли из мягкой кожи другую. Ничего не получилось. Константин изменил положение и попытался проделать все то же самое, но в другом направлении. Немного понаблюдав за его мучениями, Вера отобрала у мужчины корзинку и предложила гостю:

– Не надо разуваться, проходите так.

– Нет, что вы, что вы, куда же в грязной обуви в чистый дом. – Константин все-таки разулся и принялся топтаться в сенях в одних носках.

– У меня нет мужских тапок, – пожала плечами Вера.

– Ничего, я обойдусь.

Вера прошла в дом, молча приглашая Константина следовать за собой. Зашла в маленькую кухоньку и включила газ, чтобы вскипятить чайник.

– Оля, накрывай на стол.

Девочка кинулась к полкам. Достала щербатые тарелки, из старенького пожелтевшего холодильника «ЗиЛ» и извлекла «Цветаевский пирог». Они его так и не попробовали. Прихватила банку с Настиным вареньем, стоявшую на подоконнике.

Когда чайник начал закипать, Вера вспомнила, что у нее нет заварки. Пришлось снова обращаться к серванту. Она достала пакетики с чабрецом, мятой, ромашкой и принесла в кухню. Все эти нехитрые действия мать и дочь совершали под аккомпанемент сбивчивого эмоционального рассказа Константина, пристроившегося на краешке старенькой табуретки.